Через несколько минут, которые Амрите показались часом, Минкс вдруг убежала в ванную. Прошло некоторое время, прежде чем девушка осмелилась слезть со стола. Проходя мимо ванной комнаты, она увидела, что дверь приоткрыта. Замирая от собственной храбрости, заглянула внутрь. Минкс стояла в ванне. Перед ней, на маленьком экране, прокручивались только что снятые кадры. Она раз за разом повторяла некоторые из них, потом ложилась на дно, закрывала глаза и предавалась своим фантазиям. Ее рука ритмично двигалась между ног. И она повторяла имя Амриты…

Полгода спустя Амрита сидела на кушетке и размышляла о том, как быстро она ко всему привыкла. Теперь ее уже ничто не удивляло — ни постоянные перепады настроения подруги, ни ее патологическое желание обладать ею. Карьера после недолгого застоя резко пошла вверх. Рекламщиков перестали волновать их отношения с Минакши. Они смирились с ее неизбежным присутствием везде, где бы ни находилась Амрита, и довольно скоро убедились, что она вполне терпима, если ей не переходить дорогу и держаться подальше от Амриты. По негласному требованию Минкс Амрита больше не снималась у Карана. К концу года прошел слух, что они прекратили всякие отношения. Поговаривали, что у него появилась подружка — новое «лицо девяностых», и за ней уже застолбили три большие рекламные кампании на следующий год.

Во всем, что касалось ведения дел, Минкс оказалась незаменимой. Она умело составляла контракты, выбивая лучшие условия даже у самых прижимистых и ушлых заказчиков. Грамотно распоряжалась доходами, вкладывая их в то, что обещало принести прибыль в ближайшие пять лет. Часть денег пустила на покупку недвижимости в пригороде Пуна. «Наше пенсионное убежище», — говорила она. Амрите становилось тоскливо. Поначалу она подозревала Минкс: сама проверяла счета, сделки, внимательно изучала контракты. Однажды та не выдержала:

— Слушай, солнце мое, ты можешь мне доверять. Мне твои деньги не нужны, у меня свои есть. Я просто хочу, чтобы твои интересы были соблюдены. Ты становишься самой дорогой моделью в Индии, мне это приятно, как и то, что я приложила к этому руку. У тебя все и дальше будет хорошо, если ты предоставишь это мне. Я сделаю тебя богатой.

Амрита не стала спорить. В конце концов, она не очень-то ладила с деньгами и почувствовала облегчение, когда ее избавили от этих забот.

* * *

Раз в месяц Амрита получала десять тысяч рупий, которые Минкс передавала ей с неизменной улыбкой и поцелуем.

— Будешь умницей — повышу до пятидесяти, — говорила она, когда Амрита радостно заглядывала в конверт.

— Это твое. Трать с умом. Никаких безделушек. Я буду требовать отчеты о твоих тратах. Если тебе вдруг придет в голову сделать то, что может меня рассердить, — тысячу раз подумай.

Не было нужды это повторять. Амрита уже уяснила, что такое табу. Она справилась с детской страстью бездумно тратить деньги. Минкс заботилась обо всем: о еде, одежде, расходах на поездки. Об украшениях.

Первой серьезной вещью стал браслет с рубинами и бриллиантами в стиле ар деко. Минкс с удовольствием наблюдала за выражением лица, с которым Амрита взирала на это произведение ювелирного искусства.

— Я немного в этом разбираюсь, — заметила она. — Купила у одной обедневшей махарани. Кстати, у нее такого добра было много.

Прежде чем надеть, Амрита долго любовалась браслетом.

— Но где же я буду его носить?

— Нигде. Это инвестиция. Такая форма вложения денег. Будешь хранить их в надежном месте. Пойдем, покажу.

Она взяла Амриту за руку и повела в спальню. За черно-белым ковром на стене обнаружился маленький сейф.

— Банкам я не доверяю.

Она показала, как пользоваться сейфом: ловко покрутила колесико, пока не появилась нужная комбинация.

Тяжелая стальная дверца отворилась, Амрита ахнула. Это было похоже на пещеру Али-Бабы. Сейф оказался доверху набит разными редкими и дорогими вещами. Многие в стиле ар де-ко, столь любимом Минкс. Пока Амрита зачарованно разглядывала бриллиантовую брошь, Минкс раскрыла обтянутую кожей коробку. Там лежало несколько футляров с антикварными часами, в основном мужскими. Но было и несколько дамских часиков, безумно дорогих.

— Откуда?! — воскликнула Амрита и принялась перебирать драгоценности.

Минкс залилась довольным смехом.

— Несколько лет назад в одном из притонов Колабы, — я тогда частенько туда захаживала, — я познакомилась с одним чокнутым бельгийцем. Он оказался специалистом по антикварным часам. Мы подружились. Я нашла ему несколько клиентов, а потом и сама увлеклась. Перечитала уйму книжек о старинных часах и механизмах. Оказалось, если завести полезные знакомства, можно делать огромные деньги за границей. Первое время я была его агентом. А потом стала работать на себя.

Она помолчала.

— Я торговала. Лучшие оставляла себе, остальные продавала. Нашлось несколько покупателей, которые были готовы платить дорого. Вещи уходили за границу. Это легкий бизнес! С такой мелочью удобно путешествовать: лежат себе в сумочке и никаких подозрений не вызывают. Дураки на таможне, как правило, принимают их за дешевку.

Амрита взяла одни часики и тут же заметила, как Минкс напряглась.

— Тонкий механизм, — сказала она. — А ремонт дорогой. Если с ними хорошо обращаться, они могут служить вечно. Но одно неверное движение — и всё.

Амрита положила часы на место. Подруга не переставала ее удивлять! Казалось, она знает о Минкс все — и вдруг та откалывала новую штуку, вроде этой страсти к часам. Увлеченная, гордая собой, по-детски непосредственная — в такие моменты ее легко было любить.

Но чаще Амрита ее боялась.

Иногда на Минкс находили приступы бешенства. Вскоре Амрита научилась их предугадывать. Как правило, это случалось после долгой фотосессии. Минкс вынуждена была смотреть, как Амрита улыбается, смеется, даже слегка флиртует с другими, не с ней. Постепенно нарастала ярость. Она начинала нервно курить одну за другой. А в конце концов хватала Амриту за руку: «Хватит! Пойдем отсюда!»

Как только они оказывались вне досягаемости для слуха, Минкс давала волю своей ярости.

— Дрянь! Шлюха! Когда ты поумнеешь? — орала она.

Поначалу Амрита лишь в ужасе вжималась в сиденье и плакала. Но со временем она научилась отключаться, концентрируясь на дороге. Дома буря продолжалась еще часа два. Минкс металась по комнатам, пинала подушки, бросалась на стены. Пару раз она даже ударила Амриту по лицу — ладонью наотмашь.

Потом падала в ноги. Молила о прощении, целовала кончики пальцев, заливая их слезами. Сцена, как правило, заканчивалась покаянными уверениями в любви, огромным букетом цветов и каким-нибудь дорогим подарком. Амрита научилась воспринимать это как неизбежную часть своей нынешней странной жизни. В конце концов, можно потерпеть два часа ради такой награды.

Амрита жила только фотосессиями и показами, благодаря которым она могла общаться с нормальными людьми.