Такие нравятся женщинам, подумал Дронго, достал из кармана две пятисотевровые купюры и протянул их Мешковичу:

– Этого хватит на билет отсюда в любую точку Европы. И учтите, что я лично проверю, когда вы уехали и как быстро вы покинете этот отель!

Милован взял деньги, нагло ухмыльнулся:

– Все-таки не понимаю, почему вы вмешиваетесь. Ее отец сейчас в таком состоянии, что не стал бы нанимать для дочери частного детектива. Значит, кто-то другой. Судя по вашему поведению, этому другому нужно не просто отвадить меня от Рэчел, но и вообще выбросить из ее жизни. Может, появился какой-то молодой соперник? Сами вы явно не годитесь в соперники. Скорее вы по возрасту ближе к отцу Рэчел, – добавил он, ухмыляясь.

Этот парень знал, как бить в самые уязвимые места. Когда тебе далеко за сорок и ты встречаешь красивую молодую женщину, которая напоминает тебе первую любовь, любой намек на твой возраст может вызвать достаточно болезненную реакцию. Дронго заставил себя улыбнуться.

– Еще одно слово, и я заберу свои деньги, – пригрозил он, – а заодно сниму свое предложение. Но я обещаю вам, что в любом случае вы сегодня не будете ночевать в своем номере. Либо прямо сейчас собираете свои вещи и покидаете отель, либо ночуете сегодня в турецкой тюрьме. Выбор за вами.

– Идите к черту! – беззлобно заявил Милован, направляясь к своему номеру.

«Надеюсь, что он уберется прямо сейчас», – подумал Дронго, глядя ему вслед.

Он спустился вниз, прошел к комнате, где работал начальник полиции Орхан Кямал. Но тот уже покинул отель, вернувшись к себе в управление. Следователи продолжали допрашивать всех свидетелей происшествия. Проведенное вскрытие подтвердило причину смерти Эммануила Юхнина. Он был отравлен. Экспертиза остатков воды в его стакане также подтвердила эти выводы экспертов. Учитывая, что были проверены и все остальные стаканы и бутылки, находившиеся в комнате, стало абсолютно ясно, что убийца находился вместе со всеми и сумел незаметно положить яд в стакан врача.

Дронго увидел сидевших в холле мрачных футболистов, которые вполголоса обсуждали случившееся. Судя по их состоянию, убийство Юхнина произвело на них самое негативное впечатление. Веземана нигде не было, и Дронго позвонил ему в номер.

– Можно к вам зайти?

– Заходите, – разрешил Веземан. – Сегодня такой неприятный день… Мы даже сорвали тренировку и наш обед. Ни у кого нет аппетита, и я людей понимаю. У меня подобное случилось первый раз в жизни. И самое непонятное – почему нужно травить врача, ведь он не имеет никакого отношения к игре нашей команды?

– Я сейчас приду, – вместо ответа сказал Дронго.

Через две минуты он уже звонил в номер тренера. Веземан открыл дверь. Он был не один. На диване сидел какой-то мужчина лет тридцати пяти. Коротко остриженные волосы, атлетическая фигура, характерные для футболистов ноги. Он был одет в шорты и темную майку. Дронго узнал его. Это был Берндт Кирхгоф, центральный защитник команды, приглашенный Веземаном в «Динамо». Очевидно, после случившегося оба немца решили держаться вместе.

– Это Кирхгоф, о котором я вам говорил, – кивнул в сторону сидящего футболиста Веземан, – но вы его уже видели.

– Да. – Дронго пожал руку Кирхгофу и устроился на диване рядом с ним. – Вы сидели за соседним столом, – уточнил он.

– Да, вместе с нашим капитаном Гавриловым, – ответил Кирхгоф. – Давайте лучше разговаривать по-русски. Мой английский не такой хороший. Я знаю немецкий и голландский, но плохо говорю по-английски.

– Давайте по-русски, – улыбнулся Дронго. – Значит, вы сидели рядом и потом все вместе пошли к выходу?

– Нет, – ответил Кирхгоф. И по-английски, и по-русски он говорил с чудовищным немецким акцентом, – мы немного задержались. На несколько секунд.

– Почему?

– Господин Чаржов уронил стул, когда пошел к выходу, и, пока он его поднимал, мы все ждали, – пояснил Кирхгоф.

– А Марина Фарбер? Она тоже задержалась?

– Нет, она сидела с краю и вышла первой, – вспомнил Кирхгоф. – Но мы задержались на три или четыре секунды.

– И проходили мимо стола, где раньше сидел Юхнин?

– Верно.

– Кто еще был с вами?

– Мы разговаривали с Гавриловым, с нашим капитаном. Я не смотрел по сторонам. Впереди шел Чаржов, это я точно помню. Потом, когда упал Юхнин, все бросились к нему. Наим Айдамиров был ближе всех. Ему помогали Чаржов и Олегов. И еще к ним наклонился Денис Петрович, – вспомнил Кирхгоф, – но бедного Юхнина уже не могли спасти.

– А госпожа Фарбер не вернулась к столику?

– Нет. Она была уже у выхода. Однако повернулась и смотрела на происходящее, как и все мы.

– Кто еще был за вашим столом? Вы с Гавриловым, Чаржов, Марина Фарбер, Феликс Олегов и Бабаян. Все правильно или был кто-то еще?

– Нет. За столом было только шесть мест, и мы их занимали. Марина немного опоздала, но, войдя, села вместе с нами. Наш полузащитник Рибейро уступил ей место, перейдя за третий стол.

– А как вели себя ваши вратари? Что они делали в тот момент, когда упал Юхнин?

– Стояли рядом, – немного подумав, ответил Кирхгоф. – Я обратил внимание, что Коля Епифанцев очень переживал…

– Почему вы так решили?

– Он побледнел, вспотел, было заметно, как он волнуется. Я правильно говорю по-русски?

– Все правильно. Вы хорошо говорите, – подбодрил его Дронго. – Значит, Епифанцев очень переживал…

– Да, переживал, – подтвердил Кирхгоф.

– Если вы спрашиваете насчет Коли, то его состояние можно понять, – вмешался Веземан, прислушивающийся к разговору. Он не мог изъясняться по-русски, но детали разговора понимал прекрасно, поэтому и решил вмешаться. – Епифанцев, наверное, подумал, что это его хотели отравить.

– Вы сидели лицом к ним и ничего не заметили? – спросил Дронго.

– Если бы заметил, то обязательно бы сказал следователям, – ответил Веземан. – В тот момент я наклонил голову, собирая свои бумаги.

– А ваш второй тренер Чирко?

– Он сразу пошел к выходу.

– Значит, мог видеть, кто именно подходил к первому столу?

– Если бы увидел, то наверняка бы сказал. Но он ничего не видел.

– Его уже допрашивали следователи?

– По-моему, да, – вспомнил Веземан.

– Я хотел уточнить еще несколько моментов, – продолжал Дронго. – Вы знали, что между Мариной Фарбер и вашим врачом довольно натянутые отношения, я бы даже сказал, неприязненные?

– Может быть, – подумав, согласился Веземан. – Но это не имеет отношения к настрою команды или к нашей игре. Она красивая женщина и нравится многим мужчинам. А он любил женское общество. Всегда, когда мы выезжали в командировки, он мог найти себе знакомую в любом городе России и даже за рубежом. В отличие от наших футболистов он не связан жесткими рамками режима, и я не обязан был контролировать его ночные похождения. Хотя дисциплину он никогда не нарушал и к своим обязанностям относился достаточно серьезно.