class="p1">— П*здят, как дышат, — скривился следователь, на всякий случай оглядевшись.

Но Светланы Валерьевны не было рядом, и можно было в эмоциях себя не ограничивать. Ведь известно, что нет такой высокодуховной мысли, которую бы наш человек не смог бы выразить в матерной форме

— Да знаю я, испугались просто, бывает. Один вот только маэстро карандаша и красок согласился, но ему, в принципе, все равно кого рисовать, он на жидком топливе. Денег не взял, две бутылки «Русской» за услуги попросил.

— Ясно, будем надеяться, что все-таки кто-нибудь по портрету узнает мальчика, — следователь снова углубился в изучение биографии священника.

Полистал бумажки, покряхтел и проговорил:

— В остальном ничего необычного я не увидел, Андрей Григорьевич. Ты его подозреваешь?

— Пока нет, просто проверяю. Как-то не очень он похож на ревностного служителя церкви.

— Это почему? — вскинул бровь Горохов, это у него получалось мастерски.

— Православная церковь совсем не приветствует курение.

— Что же это? Грех что ли? — удивленно проговорил следователь, подкуривая «Мальборо».

— Нет, но считается, — я улучил удобный момент, чтобы в непринужденной форме поведать шефу о вреде курения, — что табак вызывает зависимость, загрязняет смолами дух и тело, разрушает нервную систему. Курево противоречит христианским заветам, которые призывают поддерживать чистоту оболочки и равновесие ума.

— Хорошо, что я неверующий, — ухмыльнулся Горохов, затягиваясь. — Ну, а причем тут наш поп?

— В том-то и странность, что батюшка разрешал курить Сапожникову на территории храма. В его комнате, то бишь, келье, банка консервная с бычками обнаружена была.

— Ну, может, он втихаря от попа смолил?

— Может, — кивнул я. — Только когда втихаря это делают — окурки принято ныкать, а не втыкать поверх старых в переполненную пепельницу. Вы как в студенчестве курили? Прятали от коменды бычки в общежитии?

Горохов ухмыльнулся, вспоминая.

— Конечно, сразу в унитаз смывали. Правда, они, зараза, не сразу тонут. Приходилось немного подождать, когда водой напитаются.

— Именно. А Сапожников не прятался. Либо он на особых правах был у батюшки, либо...

— Либо отец Арсений не тот, кем кажется, — задумчиво закончил за меня фразу шеф.

— Вот именно. Призняаюсь, я послал Алексея его сфотографировать. Будем устанавливать его личность методом криминалистики.

— Как? — недоумевал Горохов.

— Вот здесь есть фото Арсения Леонидовича. Правда, в молодости, — я вытащил из папки истрепанную картонную карточку с наклеенной в углу фотографией. Со снимка на нас смотрел молодой батюшка. Та же борода, те же патлы, но взгляд другой. Более добрый, что ли...

— Ты думаешь, псевдопоп убил настоящего отца Арсения и присвоил себе его личность? — Горохов уже вскинул обе брови на меня.

Действительно, все это походило на какую-то теорию заговора.

— Это, конечно, громко сказано, хотя и не исключено... Просто проверим, — стоял я на своем.

— Ну, это уже что-то из киношного получается, — скептически нахмурился шеф. — Да и смотри, морда-то один в один. Только здесь на карточке он молодой, а сейчас ему сорок пять, получается. Ну так, знаешь, я вот тоже на студентика больше не похож.

Посмеиваясь, он развел руками. В этот момент в кабинет вошел Катков.

— Принес? — с порога встретил я его вопросом.

— Ух! Непросто было этого батюшку сфотать, он как будто чувствовал и лицо от камеры воротил. Но я все-таки сумел. Вот, — Алексей выложил на стол мутные, без резкости снимки, на которых запечатлен был бородач крупным планом.

— У тебя руки кривые, или камера подкачала? — капнул яда Горохов.

— Так я же издалека ракурс брал, — обижено проговорил криминалист. — В упор щелкнуть он себя не дал. Потом увеличил, и вот так получилось.

— Сойдет, — кивнул я. — Смотри, Алексей, вот фотка настоящего отца Арсения, старая, правда. Сравни, один и тот же человек изображен на снимках?

— Попробую, — нахмурился криминалист. — Но это сложно будет. Габитоскопия — наука точная. Мне замеры надо будет сделать. Сопоставить расстояние между зрачками, скулами, подбородком и другими элементами внешности.

— Так тут он молодой, а тут зрелый мужик, — развел руками Горохов. — Конечно, получится, что это не он.

— Нет, — замотал головой Алексей. — Это же не на глазок. Внешность с возрастом меняется, а соотношение параметров — нет.

— Да? Вот и хорошо, — потирал ладони шеф. — Работай, Алеша.

Катков, который только-только выдохнул, что унес ноги из храма и снимки добыл, снова глядел хмуро. По всему видно — не понимали мы его экспертской души.

— Я же говорю, что попробую. Результат не обещаю. Мои фотки, сами говорите, нечеткие, не слишком пригодны для проведения такого исследования.

— Ты это, Алеша, брось, — отрезал Горохов. — Меряй свои тангенсы-котангенсы. Сколько тебе времени понадобится?

— Часа полтора-два.

— Сколько?

— Ну, не на глаз же я буду делать, после замеров надо еще расчеты произвести.

Но Алексей, видно, больше прибеднялся или цену себе набивал. Через час результат был готов.

Он оторвал взгляд от своего стола и проговорил:

— Я не уверен, но кажется, что на представленных снимках изображены разные люди.

— Что значит «кажется»? — выдохнул шеф. — А конкретнее? Он или не он?

— Точнее не могу сказать, — Алексей беспомощно поджал губы. — Если я правильно выбрал центры зрачков и других элементов, то — не он. А вот если я ошибся...

— Так ты еще раз перепроверь, и наверняка скажи.

— Проверял уже, то же самое выходит, — развел руками криминалист. — Я же говорю, снимок, который я сделал, совсем не соответствует эталонам сигналетической съемки. Этого батюшку сюда бы доставить и запечатлеть как полагается. Тогда точно скажу. Но, вроде, не он это на старом снимке.

— Вот умеешь, ты, Алеша, находить выход из трудных ситуаций, — недовольно пробурчал шеф. — Но еще лучше ты умеешь находить туда вход.

— Я сделал все, что мог, Никита Егорович. Теперь вам решать, как действовать дальше.

— А что тут решать, — Горохов решительно встал из-за стола, так что я напрягся. — Батюшку задержать мы не можем. Ославимся на всю область. Тут надо тонко действовать.

— Так давайте обыск в храме проведем, — предложил я. — формально основания для санкции у нас есть — там прятался подозреваемый, он же потерпевший Сапожников. Вроде как схрон его