Но в отличие от меня, парень параллельно умудрялся получать еще одну вышку не только по управлению и финансам, но и по компьютерной безопасности, выиграв какой-то гранд. Головастый, в общем.

К последнему курсу над Артемом уже никто не ржал, потому что не смешно стало. он мог вскрыть и взломать почти любой комп, а компромата на каждого из нас имел столько, что мог обеспечить приличные неприятности.

К выпуску Артема мечтали заполучить специалистом очень многие фирмы. Да что там, я лично уговаривал отца нанять его к нам, вот только однокурсник послал всех нахрен. Умотал в Новосибирск и там за несколько лет умудрился подняться с нуля.

Пока все грызлись в Москве и Питере, он тихонечко все сделал в городе, где было меньше конкуренции.

А еще через несколько лет у Артема начала появляться своя паучья сеть коллекторских агентств по всей стране. Образование финансиста помогало ему выкупать у банков безнадежные кредиты, программиста — находить должников из-под земли, а природная хватка — найти братков, которые вытрясут бабло любыми способами.

Примерно в этот же период мы с Артемом поругались. Я был единственным, с кем он общался из бывших однокурсников, и надо было мне по пьяни ляпнуть, что ведет он себя как бандит из девяностых, а тот оскорбился, высказав, что я тупой мажор, ничего не стоящий без бабла бати.

Тогда я врезал ему по морде, и Артем мне тоже…

Второй раз судьба за года свела нас уже после смерти моего отца. Артем позвонил сам и принес соболезнования, рассказав, что именно мой отец тогда, побеседовав с другом, надоумил его не устраиваться работать на кого-то, а попробовать подняться самому.

Я был поражен этим откровением и никогда бы не поверил, вот только это было вполне в духе моего папы. Он видел талантливых людей и вполне мог вдохновить беседой Артема на великие свершения.

В тот день я сам извинился перед одноклассником за драку пару лет назад, Артем сделал то же самое, сказав, что если вдруг что-то случится, я могу к нему обращаться. Но я гордо отказался, и с тех пор мы больше друг друга не видели и не слышали.

Вот до сегодняшнего дня.

— Значит, Громова Марина Петровна? — переспросил однокурсник, когда я закончил объяснять ситуацию. — Могу пробить по базам, выяснить, что да как.

— Пробей, — согласился я. — Я с этой дамой договаривался о сделке, и она уверяла меня, что покупателей больше нет. Но сейчас выясняется совершенно другое, и у меня полное ощущение, что эта женщина решила, будто может подставить не только меня, но еще и навредить одной очень хорошей особе.

В моем голосе проскользнуло нечто угрожающее, потому что Артем с той стороны как-то двусмысленно усмехнулся.

— Особа-то красивая’?

— Очень, а еще добрая и честная. Нельзя таких обижать.

— Хорошо, я все узнаю. Жди звонка утром.

На этом он положил трубку, а я устало опустился на бортик ванной.

Где-то глубоко внутри все еще ворочалась совесть. Правильно ли я поступил, пуская по следу начальницы Алисы настоящего цербера’? Все же у новосибирского парня Артема, кроме всего прочего, была еще одна странная черта.

Даже если Марина Петровна окажется кристально честной по отношению к моей сделке, но вскроется еще какая-нибудь дрянь в ее биографии, Артем этого просто так не оставит.

И тем не менее, поговорив с однокурсником, я почувствовал себя лучше. Как говорится в одном старом хорошем фильме: “Зло должно быть и будет наказано”.

Дальше устало вздохнул и залез в душ. Хотелось смыть с себя не только запах гари, но и ужас, затаившийся где-то глубоко внутри. Раньше думал, что уже встречался со страхом лицом к лицу, но это все было не то. Случались апатия, недоумение, растерянность и даже потерянность. А вот страх пришел лишь сегодня. В тот миг, когда чуть не выпустил нимфу из своих объятий.

Она не сводила обезумевших глаз с горящего дома и кричала так, будто горит сама. вырывалась, толкалась, била меня в грудь и требовала дать ей пройти.

Собиралась тушить пламя в одиночку. Но дом был слишком стар, он словно ждал этого пожарища, чтобы наконец уйти на покой…

Алиса.

Милая моя девочка.

Бескорыстная, честная и сильная. Пригрев меня, она обрекла себя на множество неприятностей. Поймет ли это, когда проснется? Скорее всего. С моим появлением в ее жизнь вошел хаос.

Черт!

Я с силой ударил кулаком по кафелю. Боль отрезвила. С недоумением уставился на треснувшую плитку и стекающий с нее красный ручеек. Кровь. Моя кровь.

Когда-то я занимался борьбой. Сначала по настоянию отца, потом сам втянулся.

Проводил много времени за тренировками, считал, что нет ничего лучше, чем выплеснуть весь негатив, занимаясь силовыми нагрузками или выйдя на спарринг с противником.

Сейчас же от встречи с кафелем рука саднила, а вид собственной крови едва не вызвал тошноту. Слабость стала моим вторым именем. Когда это произошло?

Когда я стал таким‘? Смерть отца надломила‘? Нет. Я переживал, но не настолько, чтобы опустить руки и покончить со всем. Тогда что?

Теперь я точно знал, почему все случилось так, а не иначе.

При жизни отец старался всегда стоять в стороне, лишь слегка направляя по мере сил и возможностей. Мне так казалось. Но теперь я понимал, что весь мой прежний путь прокладывал он. Осторожно показывая, куда свернуть, как поступить, что предпринять. А когда он ушел, я остался один, совершенно не приспособленный к принятию собственных решений. И, кажется, я неосознанно продолжал искать того, кто бы направил. Снова.

И встретил Алису.

С ее невероятными глазами, с ее чарующей улыбкой. С душой, открытой нараспашку.

Она говорила простые вещи, которые я должен был понять сам, но не хотел.

Хрупкая девочка каждый день выцарапывала свое право на спокойную жизнь, на занятие любимым делом, на справедливое отношение людей друг к другу…

Я закрыл лицо ладонью, резко провел ею вниз, смывая воду, льющуюся из души, и из глаз. опустошение внутри меня медленно сменялось чем-то новым, непонятным, с нотками горечи и сладости одновременно. До боли хотелось защитить девочку, спящую в нескольких десятках метрах от меня. Избавить ее от страхов и одиночества.

— Так тому и быть, — проговорил, открывая глаза и улыбаясь. — Я знаю, что делать.

Всегда знал.

Быстро домывшись, вышел, обработал руку, перевязал ее и хотел сварить кофе, чтобы немного поработать. Нужно было изучить несколько вопросов, сопоставить по датам факты, всплывающие в голове. Я собирался уничтожить каждого, кто был причастен к моим и Алисиным неприятностям. Особенно остро чувствовал необходимость лично поквитаться с поджигателем. Найти и перекроить скотине череп„.

— Нет! — закричала нимфа с кровати, резко развернувшись. Затем раздался тихий всхлип. — Нет, нет… Это все, что у меня есть…