— К-куда? А…зачем?

— Заниматься сексом. С гоблиншами.

— Те… бе они нравятся?!! — вот тут шок на мордочке девушки мне не понравился.

— Да вообще-то все нравятся, — признался я, — Кроме троллих, с ними даже не пробовал. Хотя знаешь, полвека назад встречал одну полутроллиху-полугномку… видная дама была. У неё целый гарем мужиков был. Все гномы. О, смотри, кафе… отстроили. Хочешь мороженое?

— А что это? Так, погоди, не сбивай меня с мысли, они же маленькие, зеленые, а ты большой…

— Маленькие — самые удобные, — не согласился я, заводя девушку в детское кафе, называющееся «Детское кафе», — Но не в них суть. Просто я точно знал, что в «Гобболунгме» есть телефон, поэтому дал его Алисе, чтобы она меня вызвала в случае чего. Забудь. Сейчас у тебя появится новая любовь, и имя ей будет — пломбир!

Ну, как в воду глядел. Яростные взгляды старой знакомой гномки-официантки, с которой меня уже связывало больше, чем с половиной любовниц за всю многотрудную жизнь, согрели мне душу куда вернее этого гадкого солнца. Мыш упивалась пломбиром так, что через три порции я внезапно понял, что она по объемам кайфа вовсю приближалась к полученному мной в борделе. Ах, эта прекрасная молодость, пора открытий…

Кому-то я могу показаться идиотом, внезапно ставшим мягкосердечным вплоть до жидкого состояния, но поспешу вас уверить — это далеко не так. Проблемы Анники Скорчвуд усугубились тем, что дело я принял, причем не от абы кого, а от своего же «птенца», которой, кстати, пришлось сегодня ночью, пока я кувыркал и вращал задорно хихикающую гоблиншу, расплачиваться налом за гнилое мясо в грибницы крысолюдов. Что касается Мыши — нужно быть конченным кретином, чтобы упустить возможность прямого выхода на живущие под Омниполисом стаи рэтчедов. Да, они грязные, токсичные, убогие и вороватые, считаются отбросами из отбросов, вредными и опасными паразитами, но тому, кто наладит с ними нормальный контакт — могут дать власть, которая и не снилась!

И у меня, вместо шепелявого, подлого и жадного рэтчеда-переговорщика — миленькая, хоть и прожорливая мышедевушка с приятной попой, а также полным отсутствием подлости, жадности и крысости. Да, она будет, если что, торговаться в интересах племени, но ей в голову не придёт организовать засаду на того же Шегги, чтобы получить несколько мешков гнилых обрезков мяса бесплатно!

— Дорогая, смотри, тут определенно очень вкусное мороженое! — слегка знакомый мужской голос заставил меня бросить взгляд в сторону, — Оно явно нравится этой милой девушке! Давай тоже закажем!

— Ты сказал… «милой»? — в тоне разряженной и накрашенной полуэльфийки, с сомнением крутящей носом возле кафе, был чудесный букет пренебрежения, презрения и отвращения, — Нет, пожалуй, выберем другое кафе…

— Как хочешь, — из голоса сопровождавшего её мужчины, суховатого и моложавого денди неясной расовой принадлежности, внезапно пропала игривость и флирт, — Желаю найти тебе подходящее. А я, пожалуй, угощусь здесь. В одиночестве.

— … Карл! — опешила блондинка.

— Я всё сказал. Пока, — отвернувшись от неё, мужчина ушёл себе выбирать столик. Постояв секунд пять, девушка раздраженно махнула сумочкой и куда-то быстро засеменила, зло ударяя себя ни в чем не повинной сумкой по бедру.

Хм, почему мне рожа этого мужика кого-то напоминает?

— Я… спросить хотела, — отвлекла меня от праздных мыслей Мыш, чья перемазанная белым мордочка внезапно погрустнела, — О вчерашнем. О Вестнике. Полутролли, полурэтчеды… это разве компания для таких как ты?

— У таких как я компании обычно не бывает, совсем, — не стал делать я вид, что не понял вопроса, — Бывают слуги, изредка. И да, на эту роль вы не годитесь. Но я тебе кое-что расскажу. Помнишь, это черный мужик, передавая мне побрякушку, сказал, что я типа радую сердце своего Короля?

— П-помню, — утвердительно кивнула Мыш, облизнувшись.

— У него нет сердца. Радовать там нечего, — кисло ухмыльнулся я, — Но наш Король всячески радеет за то, чтобы группа злобных убийц кровососов, которая признала его главенство, когда-нибудь на самом деле ощутила себе расой, а не… злобными убийцами, следующими правилам. Так как я самый слабый из всех, и вынужден играть по правилам смертных, Король изволит постоянно ставить меня в пример другим. Взаимовыручка, товарищество, сдержанность в пище, порядочность, контроль над инстинктами…

— В пище⁈ — удивилась Мыш, — Вы что, все на диете⁇

— Не в этой пище, — показал я клыки в улыбке.

Мыш икнула и принялась судорожно приводить себя в порядок.

Вскоре мы удалились. Напоследок, я вежливо кивнул лопающему мороженное мужику, отметив, что он взял себе точно такое же, каким угостился и я.

В Управлении, пустив Мыш в кабинет со следователем (она, проходя в дверь, почему-то прикрыла себе ладонями задницу), я сделал то, что, в общем-то, сильно не люблю — встал на стражу около этой самой несчастной двери. Мне бы сейчас к снабженцам, камешек пополнить, а затем и в госпиталь, авось и там жизненной силы дадут, но нет, мы будем стоять, нежно лелея свою…

…как всегда, отлично работающую паранойю.

Эмма Старри, бледная как поганка, с чуть ли не тащущимся по полу хвостом и сверкая совершенно лишенными загара ногами (свежевыросшими!), пёрла в допросную как в последний бой. Она подошла и моих ноздрей коснулся чуть сладковатый и чуть едкий аромат её крови — он шёл из левого рукава. Она только что выдернула из себя катетер…

— Нет, — спокойно сказал я, вставая у неё на пути.

— Да! — отрезала она, мотнув головой, — Арвистер, не беси меня. Урою.

— Попробуй, — кривая ухмылка сама по себе полезла мне на лицо, — Удрать я успею, а тебя упекут в командировку лет на десять-тридцать. Сама всё прекрасно понимаешь.

Конечно, она всё понимала. Не хотела, но понимала. Провал с одним делом, попытка самовольно впрыгнуть во второе и тащить оба, рекрутинг агента на полевую операцию, которую она НЕ имела права проводить самостоятельно, результат — смертельный риск для обоих, спаслись на волоске. Это буквально апофеоз некомпетентности. С её точки зрения. Единственный шанс «всё исправить» — это затащить сразу два «горячих» дела. С её точки. Зрения.

— Арвистер…

— Я триста сорок пять лет уже Арвистер. Эмма. Просто подожди пару часов. Потом добудь допросные листы и делай что хочешь. Убить Ассоль Лаудберг я тебе не дам.

— Да не трону я её!