— Я хочу извиниться.

— Извиниться, Шегги, можно, если ты забыл вынести мусор, — вздохнул я, — или разбил бутылку вина. А если ты полжизни отсиживался за спиной сестры, прячась от внешнего мира — это значит, что пора не извиняться, а принимать последствия. Понял?

— Я не… игнорировал… — угрюмо пробурчал полутролль, пряча глаза.

— Вы жили под мечом моего гнева за просроченный долг, — сухие и холодные слова безжизненно вылетали из моего рта, — зная, что я могу взять его и кровью, и жизнью, и волей. Могу зашвырнуть Аннику в бордель, а тебя продать на фермы. Но при этом всё равно жили, как стрекозы, одним днем. Только она, несмотря на то что у неё отец иллинари, всегда думала о вас и заботилась как могла. А ты…

— Мы… мы не боялись, — лицо полутролля скривилось в непонятной гримасе, — Мы не боялись! Мы кое-что знали о тебе! Узнали… через год!

— Что? — прищурился я. Утренний дурман выбило из головы как молотом.

Из дому я вскоре вышел в полном раздрае. Хотелось рвать и метать, но, с другой стороны, многое стало ясным. Полукровкам повезло узнать о моей жизни до становления вампиром, а там как раз был один очень существенный нюанс, некая палочка-выручалочка, которой они могли воспользоваться, если я им предъявлю долг за все прошедшие годы. Да, Конрад, был, ты с этим ничего не можешь поделать. Это у тебя в крови, ты таким родился и вырос. Но Аннике и Шеггарту даже не пришлось прибегать к этой крайней мере, я сам им предложил шикарные условия для дальнейшей жизни.

Обижаться на них за молчание? Глупо. Ты сам бы хотел, чтобы об этом факте твоей биографии молчали все и всегда. Полукровки справлялись с этой работой более десятка лет. Так что нет, злиться за это я на них не буду. Но вот на Шегги и его безалаберность, пусть теперь и более обоснованную — еще как!

Уходя, я высказал этому лысому тормозу всё, что я думаю о его поведении, заодно наказав спать возле телефона, а при поступлении звонка от рэтчедов — бежать трясти Алису, которая теперь знает, как мне подать весточку на расстоянии. Впрочем, далеко я уходить не собирался.

— Опять ты? И прямо с утра? — прищурился помятый и сонный Валера, с подозрением глядя на меня из-за стойки.

— Опять, — кивнул я, проходя к рабочему месту ангела, — Можно штоф ледяной газированной файлернской, соляной камень и шесть порций пасты икридов?

— Водка сейчас будет, — начал перечислять падший, — Пасту девочки нарежут…

— Можно одним куском!

— Колдун проклятый… — проворчал ангел, тут же определив по моей ауре ближайшие цели, а затем совсем не по-ангельски, а вовсе даже мстительно, выдал, — А камень я не дам!

— Почему? — выпучился я на него.

— Пройди на запад полсотни метров, да купи в магазине «Всё для дома», — поморщился он, — Мне сегодня девчонок посылать не с руки, а Шеггарта не буду принципиально. Кстати да, передай ему, что они вчетвером сегодня будут… не в духе.

— А, синдром французского борделя! — покивал я, выдувая ледяную газированную водку залпом.

— Сам ты из борделя! — тут же рявкнули девичьим голосом с кухни, — Сейчас в пасту плюнем!

— Не стоит!! — хором грянули мы с ангелом и переглянулись. Это было бы… чревато.

Глава 11

Легенды не умирают

— Была одна надоеда, а теперь две, — проворчал я, очень аккуратно нанося пастой икридов очередной символ в заклинательный круг, — Повторяю, магия — не чудеса. Она не может сделать ваши волосы густыми и шелковистыми просто так, не может превратить свинец в золото, не может… короче, ничего она не может бесплатно!

— Ты на дом кучу защитных заклинаний повесил, а говоришь, что не может! — обвиняюще ткнула меня пальцем на расстоянии Тарасова, играющая роль эксперта для совсем дубовой в магии Мыши.

— Я про цену говорил, ты чем хлопала? Ушами? — отвлекали они здорово, особенно стоящая на четырех костях Мыш, демонстрирующая богатый внутренний мир декольте, но концентрация чудом сохранялась, — Магия — это наука. Ты хоть укакайся, но не соберешь компьютер из хлама, не напишешь под него графическую оболочку…

— Соберу и напишу!

— Нет, не напишешь, ты понятия не имеешь, что у тебя в итоге за машина получится. Магия так и работает. Ты задаешь задачу, запитываешь невидимую машину энергией, позволяешь ей выполнить свою работу. Только чем больше ты знаешь и умеешь, тем сильнее можешь упростить нужное действие. А если не знаешь ничего, то всё придётся делать «от» и «до». Вот что я, по-твоему, делаю?

— Рисуешь колдунскую фигуру на картоне!

— А ты видишь, какие символы и насколько я запитываю своей жизненной силой? Не видишь. Вот и не гунди тут под руку. Расти себе спокойно, кушай по утрам кровушку и, когда-нибудь, будешь учиться.

Есть маги, а есть колдуны. Магов мало, тут надо иметь врожденный резерв и источник маны. Этим похвастать могут далеко не все расы. Колдуны же используют внешнюю энергию или, как в случае вампиров или троллей, жизненную силу. Немного, для стартовой запитки, чтобы их сложнейшие ритуалы, выполненные с соблюдением хреновой тучи условий, что-нибудь да устроили. Магия, которая использует в процессе чужую жизненную силу, называется черной. Тауматурги действуют чуть иначе, мы мешаем всё в кучу. Вообще всё.

Не рассказывать же этим любопытным варварам, что по дому не только защитные заклинания развешены, но еще и символы, превращающие его в большую тауматургическую волшебную палочку.

— А рэтчеды так могут? — наконец, подала голос Мыш, вытягиваясь вперед, чтобы разглядеть получше символы. Руки, на которых она удерживалась до этого, ожидаемо подвели, от чего она затеяла уткнуться верхней частью тела в почти готовый заклинательный круг. Я этого, разумеется, не допустил, протянув руку вперед и поймав вредительницу. Падала бы Алиса, можно было спокойно бы ловить её лицом на ладонь, но так как вытянутая мышиная мордень для подобного трюка не подходила, пришлось протягивать руку дальше и ловить за сиську. Свалив запищавшую тушку на Тарасову, я обтёр руку смоченной спиртом тряпкой, критично взглянув на кучу-малу из женщин и детей.

— Хана майке. Паста отстирывается только денатуратом.