– Рада слышать, что мы не вредим ее здоровью. Теперь осталось только где-то ее приготовить. В наши духовки она не влезет. И я подумала о вас, у вас же большая кухня. Хотя, вероятнее всего, у вас есть свои планы.

– Планов нет, – ответил он. – Диктуйте адрес, и я заберу вас вместе с птицей.

– С Фредом, – сказала Мэрибет.

– Что?

– Индюка зовут Фредом.

Доктор Грант приехал к полудню. Санита с Тоддом сунули наполовину оттаявшего Фреда в мусорный пакет и дотащили до тротуара.

– Нам точно не надо ехать с вами? – спросила Санита. – Такое ощущение, что мы всю ответственность свалили на вас.

– А вы готовить умеете? – сказала Мэрибет.

Санита покачала головой.

– Тогда я сама справлюсь. А вы займитесь остальным. Я вернусь, когда будет готова.

– Ладно, но теперь вы точно должны прийти, – продолжила Санита. – И ваш друг. – Она показала в сторону доктора Гранта. – Спасибо! – крикнула она ему.

– Посмотрим, – ответила Мэрибет.

Доктор Грант уже поставил духовку нагреваться и достал форму для запекания.

– О, да вы подготовились.

– Мне весьма подходит роль су-шефа.

Мэрибет заглянула в духовку. Она оказалась безупречно чистой. Они с Санитой уже подготовили начинку, плюс к этому она захватила с собой луковицу, предположив, что у доктора Гранта нет. И не ошиблась.

Мэрибет велела ему резать лук, а сама натерла солью птицу изнутри и собралась начинять ее.

– А оливковое масло осталось, или все мне на голову ушло? – поинтересовалась она, закончив.

– Думаю, есть еще. Или, может, сливочное.

– Сливочное?! И не стыдно вам называться кардиологом?!

Улыбнувшись, он подал ей бутылку с оливковым.

– Да там будет столько жира, что, по-моему, уже неважно.

Пока обжаривался лук, Мэрибет попыталась найти специи. Баночки оказались все в пыли.

– Как думаете, у них есть срок годности?

– Если есть, то уже вышел.

– А когда вы последний раз кухней пользовались?

– Сегодня утром. Чай заваривал.

– А духовкой?

– А что? Не работает?

– Работает.

– Пиццу разогревал. Это в счет?

– Нет.

– Тогда года два назад.

Значит, Фелисити умерла два года назад.

– А Мэлори домой на День благодарения не приедет? – спросила Мэрибет, натирая пока еще холодного Фреда маслом с луком.

Доктор Грант покачал головой.

– Мы с ней через несколько недель после Рождества увидимся, когда я буду в Калифорнии.

– И у вас на сегодня действительно не было планов? – продолжила Мэрибет, посыпая птицу травами и солью.

Он стоял как вкопанный, словно впервые видел, как готовят индейку.

– Луиз настаивала, чтобы я пришел к ней. Но у меня такое чувство, что я для нее – все равно что работа в церкви. – Лицо его скривилось. – Я планировал весь день футбол смотреть.

– Еще не поздно.

– Пожалуй.

– А веревочки нет? Или типа того, ножки связать?

– Сейчас. Есть ровно то, что нужно. – Доктор Грант удалился в свой кабинет и вернулся с ниткой для наложения швов.

Мэрибет перевязала Фреду ноги.

– Но, если хотите, можете сшить.

– Я предпочту отдаться в руки эксперта.

Еще несколько раз крутнув мельничку с перцем, Мэрибет подняла индейку, чтобы поставить в духовку.

– Давайте я, – сказал доктор Грант.

– Шесть недель уже прошло, – ответила Мэрибет.

– Я тут как рыцарь выступаю, а не как врач.

– Ну, раз так. – Она отошла в сторону.

Потом Мэрибет поставила таймер. На тот момент была половина первого. Печься будет часов пять, может даже дольше, ведь он не полностью разморозился. По-хорошему, индейку надо каждый час поливать соком, но, наверное, если это опустить, конца света не случится.

– Мне уйти домой и вернуться позже? Или могу посидеть здесь с птицей, если вам куда-то надо. Не хочу вам мешать.

– Вы не мешаете. И идти мне некуда, – ответил Грант. – Но, если вам куда-то нужно, можете оставить индейку на меня.

– Мне тоже никуда не надо, – сказала Мэрибет.

Фред был готов ближе к шести, и Мэрибет к этому времени напилась уже побольше, чем чуть-чуть. В районе трех они с доктором Грантом спустились в подвал и достали несколько бутылок к ужину, на который они решили пойти по обоюдному молчаливому согласию. В районе четырех они открыли «риоху». В районе пяти она перестала обращаться к нему на вы.

– Слава богу, – сказал Тодд, когда они привезли Фреда на блюде. – Мы уже думали, что придется есть один бобовый хлеб.

– Бобовый хлеб? – переспросила Мэрибет.

– Фриц, друг Санни, приготовил бобовый хлеб, потому что думал, что она вегетарианка – ведь она типа из Индии. И потому что у него на нее виды.

– Тихо, ничего подобного, – возразила Санита. Потом она повернулась к доктору Гранту – Стивену – и протянула ему руку. – Здравствуйте, я – Санита. Огромное спасибо, что выручили.

– А я – Стивен, – ответил он. – Не за что.

– Вы еще и вино принесли! Супер! – Тодд показал на бутылки. – У Санни в друзьях одни мещане, они с пивом. И бобовым хлебом.

– Заткнись ты уже со своим бобовым хлебом, – ответила она.

– Можно мне вот этого? – спросил Тодд, показывая на «шираз».

– Наверное, мне сначала полагается спросить у тебя документы.

– Он только ведет себя как дитя, но уже совершеннолетний, – сказала Санита.

– Тогда предъяви штопор.

– Идем, – ответила Санита.

Как только они удалились, Тодд легонько подтолкнул локтем Мэрибет.

– Что это за красавчик?

– Друг.

– Угу. Друг? Это ради него вы постриглись?

Вообще, Грант же ее и постриг, но она промолчала.

– Вас выдает улыбка, – продолжил Тодд.

Мэрибет прикусила губу, хотя что тут выдавать? Она пришла к Гранту как к врачу, они подружились. Сейчас это звучит претенциозно, но разве не к этому шло? Как проходили приемы: осмотры становились все короче, а последующие разговоры в кабинете – все длиннее. И эти беседы, метафизические, интеллектуальные, философские, бессвязные, стали самым интересным событием в ее жизни. Мэрибет и вспомнить не удавалось, когда она так с кем-то разговаривала.