до мастерской Бинэ, и познакомив с механиком, также откланялся, сказав, что придумал способ осмотреться во втором доме.

– Вы уже пили чай, мадемуазель?

Виола слабо улыбнулась и снова покачала головой. Шандор, выдвинув из книжного шкафа потайной столик, и расставив на нём спиртовку, чайник и жестянку с чаем, принялся колдовать над ними. Они с Виолой уже допивали по первой чашке чая, когда в дверь постучали. Краем глаза сыщик увидел, как мадемуазель Энне вздрогнула, а рука девушки потянулась к слегка перекошенной стопке бумаг на столе.

– Кто? – достав револьвер, Лайош повернулся к двери.

– Я, – отозвался голос Вути.

Едва был отодвинут засов, муримур с огромным чемоданом в руках протиснулся внутрь. На вопросительные взгляды коллег Абекуа пояснил:

– Коммивояжёр фирмы «Джонсон и сыновья». Галантерея для прекрасных дам, лучше образчики последней моды по разумным ценам! – улыбка тут же исчезла с лица муримура, и он самым серьёзным тоном добавил. – Не волнуйтесь, фирма настоящая, товары тоже – я одолжил чемодан у одного приятеля. Подумал, что самое лучшее – побеседовать со слугами во время семейного обеда. Хозяева едят, кухарка и дворецкий прислуживают им, а все остальные как раз собираются на кухне передохнуть и перекусить.

– Что-нибудь выяснил?

– О, много чего. У кого с кем и когда были романы, кто кому и сколько должен… – усмехнулся муримур. – Ну а что касается нашего дела, то, конечно, и о нём мне успели порассказать. Кстати, погибшая горничная, как мне сообщили, очень любила эринские кружева. А ещё одна из ее коллег проболталась, что не верит в версию о самоубийстве. Потому что прямо в тот же день, утром, она застукала будущую самоубийцу в одной из хозяйских спален, в компании с помощником садовника. И нарушителям пришлось пообещать за молчание своё недельное жалованье.

– Дай угадаю: это была спальня хозяйской дочери?

– Именно. Старшей. «Старой девы», как охарактеризовала её та болтливая горничная. Девушке двадцать пять, а она всё ещё не замужем.

– Судя по тому, что история со спальней стала достоянием всех и каждого, помощника садовника уже нет в доме?

– Уволился на следующий день после гибели своей подруги.

– Очень интересно, – Шандор по привычке задумчиво потирал шрамы на переносице. – Печенье, конечно же, пронесла в дом сама девушка – ни в особняке Санду, ни в особняке Эшту-Кальво никто не слышал про такую выпечку и не видел её или кого-нибудь, кто бы её доставлял. Вряд ли здесь было иначе. Но если две другие жертвы практически сразу съели печенье, то в данном случае дочь советника осталась к нему равнодушной. Думаю, она прежде его вообще не пробовала, не попадала под действие вещества – и, раз она до сих пор жива-здорова, не попробовала даже по возвращению. А вот горничная попробовала печенье, вещество подействовало, и она затащила в хозяйскую спальню кавалера. В конце концов, это с их стороны было рискованно – за такое дворецкий, если бы узнал, выгнал тут же, причём с самыми паршивыми рекомендациями.

– Ты думаешь, это результат воздействия вещества? – с сомнением переспросил муримур. – Не личная инициатива взбалмошной девчонки?

– Вряд ли. Именно в тот день? Горничная и помощник садовника, судя по твоему рассказу, состояли в отношениях некоторое время. По крайней мере, болтливая коллега не удивилась, застав их вместе. Будь это просто причуда девушки – ей ни к чему было бы ждать конкретный день, а будь это повторяющаяся практика – слухи о таком поведении просочились бы, и парочку уволили намного раньше. Опять же, вопреки версии следствия, у горничной не было любовных переживаний – кавалер вот он, жив и здоров, всё в полном порядке. Сама она согласилась отдать недельное жалование, чтобы замять скандал. Не похоже, что в планах горничной было самоубийство. Думаю, это именно вещество – горничная взяла, скажем, одно-два печенья, ведь такую пропажу хозяйка могла бы и не заметить. Но после девушке захотелось ещё, и она съела всю коробку – а потом отправилась в мансарду.

– Жаль, что у вас нет возможности осмотреть ту мансарду и то окно, – посетовала Виола. – Мы бы не блуждали тогда среди домыслов и допущений.

Все трое ещё некоторое время обсуждали вероятность того, что в доме действительно оказалось то самое мятное печенье, а Вути и Шандор даже начали прикидывать, нельзя ли сыщику как-нибудь инкогнито попасть в дом – переодевшись, к примеру, кровельщиком, или трубочистом.

В дверь снова постучали.

– Кто? – поинтересовался Абекуа.

– Я, – откликнулся из-за двери Равири.

Шандор отпер и отступил назад, пропуская настоящего драконида-лудильщика: в валяной шляпе с маленькими, круто загнутыми вверх, полями, в просторной шерстяной хламиде и кожаном фартуке. За спиной Равири нёс сетчатую понягу, заполненную медными чайниками, ковшиками и сковородами, а под мышкой – деревянный ящик с инструментом. Громыхнув им об пол, Те Каеа скинул со спины свою ношу, и с наслаждением потянулся.

– Как они в таком виде целыми днями расхаживают, диву даюсь, – прокомментировал он.

– Откуда у тебя всё это? – удивлённо спросил Лайош.

– Одолжил. За крону, у настоящего лудильщика. Он заберёт своё имущество сегодня вечером. Правда, этот скаред хотел пять крон – мол, я его дневного заработка лишаю. Я возразил, что он может получить всё обратно за три часа, и, таким образом, большая часть дня ещё останется для работы. Но он предпочёл засесть в пабе.

– А если бы тебя попросили в самом деле что-нибудь починить? – поинтересовался Вути.

– Починил бы, – пожал плечами Равири. – Я же паял свои колбы и реторты. Кстати, в доме, где взорвался паромобиль с шофёром, я запаял в прачечной большой котёл, а на кухне три кастрюли. Вот, – он с гордостью продемонстрировал двадцать геллеров. – Клиенты довольны.

– Замечательно, – усмехнулся Шандор. – А мы что с этого имеем?

– Мы с этого имеем, – начал Те Каеа, взбираясь в своё кресло, – Подробное описание случившегося со слов очевидцев. Интересно в нём то, что утро начиналось вполне обычно: шофёр съездил в город, привёз несколько свёртков – покупки и заказы хозяев. Затем поставил машину возле гаража и отправился обедать. После обеда вышел, завёл паромобиль – и помчал навстречу смерти.

– Есть хоть какой-то намёк, где он побывал, когда забирал свёртки? Что было в тех свёртках?

– Где побывал – не знаю, а в свёртках были