Из единственной двери донесся новый крик.

Комиссар, не спуская с парочки глаз, подобрал дробовик, упер дуло в пол и всей тяжестью наступил на него. Дуло согнулось.

Женщина отставила пивную банку и с отсутствующим видом почесала подмышку.

Комиссар осторожно положил дробовик на пол, прошел мимо женщины и оказался в проходе с низким потолком из проволочной сетки поверх стекловаты. В воздухе плавал тяжелый сигарный дым. В глаза ударил яркий свет, и комиссар закрылся от него рукой. В конце коридора висели широкие пластмассовые щиты. Из-за резкого света Йона не мог как следует понять, что происходит, — он только улавливал какое-то движение и неясно слышал чей-то испуганный голос. Вдруг кто-то громко закричал — совсем рядом. Крик шел из самых глубин человеческого существа; кричавший часто, неровно дышал. Йона быстро пошел вперед, мимо ослепившей его лампы — и неожиданно для себя сумел заглянуть в комнату за толстым щитом.

В комнате было сильно накурено, слои дыма медленно колыхались в стоячем воздухе.

Мускулистая низкорослая женщина в маске-чулке, черных джинсах и коричневой футболке стояла перед мужчиной в кальсонах и носках. Голова мужчины была выбрита, на лбу вытатуировано «Белая сила». Мужчина кусал собственный язык. Кровь стекала по подбородку, шее и толстому животу.

— Не надо, — прошептал он, мотая головой.

Йона увидел в руке женщины дымящуюся сигару. Неожиданно женщина качнулась к пленнику, прижала горящий конец сигары к татуировке на его лбу, и сидящий завопил. Пивной живот и вислая грудь затряслись. Он обмочился, темное пятно расползлось по голубым кальсонам, моча потекла по голым ногам.

Комиссар вытащил пистолет и приблизился к щели в пластмассовом щите, одновременно пытаясь понять, есть ли здесь еще кто-нибудь. Никого не разглядев, он уже собрался крикнуть: «Полиция!» — как вдруг увидел, что его пистолет падает на пол.

Пистолет зазвенел, ударившись о голый бетонный пол, и отлетел к пластмассовому щиту. Комиссар вопросительно посмотрел на свою руку, увидел, что она дрожит, и в следующую секунду ощутил адскую боль. В глазах потемнело; Йона почувствовал, как что-то тяжело, раздирающе ворочается во лбу. Комиссар не сдержался и застонал; ему пришлось опереться о стену рукой, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание — и одновременно слышал голоса за пластмассовым щитом.

— Не ной! — прикрикнула женщина с сигарой. — Лучше расскажи, что ты сделал?

— Я не помню, — захныкал бритоголовый.

— Что ты сделал?

— Я плохо обошелся с тем парнишкой…

— Точнее!

— Я прижег ему глаз.

— Сигаретой. Десятилетнему мальчику…

— Да, но я…

— За что? Что он сделал?

— Мы шли за ним от синагоги…

Йона не заметил, как сорвал со стены тяжелый огнетушитель. Комиссар потерял чувство времени. Предметы закружились перед глазами. Все, что осталось — это боль где-то в глубине черепа и оглушительный звон в ушах.

Йона прислонился к стене, сморгнул и увидел, что перед ним кто-то стоит. Кто-то шел за ним из комнаты с голыми ребятами. Чья-то рука легла ему на спину, через черные волны боли пробилось чье-то лицо.

— Что случилось? — спросила Сага Бауэр. — Ты ранен?

Комиссар хотел покачать головой, но боль оказалась слишком сильной. Как будто под кожу, в череп, в самый мозг воткнули крюк.

У Йоны подкосились ноги.

— Выбирайся-ка отсюда, — сказала Сага.

Йона чувствовал, как Сага касается его лица, но ничего не видел. Пот стекал по бокам, по шее и по спине, лицо и лоб были в поту, от пота взмокли волосы надо лбом.

Сага шарила по его одежде — она решила, что это эпилептический припадок, и пыталась найти у комиссара в карманах какое-нибудь лекарство. Комиссар ощутил, как она вытаскивает его блокнот и торопливо листает его в поисках изображения горящей свечи — знака эпилептика.

Скоро боль отпустила. Йона облизал губы и огляделся. Челюсти у него напряглись, и все тело скрутила судорога. Приступ мигрени.

— Не врывайтесь пока сюда, — прошептал комиссар. — Мне нужно…

— Да что случилось-то?

— Ничего, — ответил Йона и подобрал пистолет.

Он поднялся и как мог поспешно двинулся вдоль пластмассовых щитов. На стене светилась лампочка запасного выхода. Сага шла за комиссаром, вопросительно глядя на него. Йона открыл дверь выхода и увидел несколько ступенек, ведущих вверх, на улицу.

— Perkele, — буркнул он.

— Рассказывай, — сердито велела Сага.

Йона так и не смог признаться себе в настоящей причине болезни. Он отказывался думать о том, что произошло много лет назад, о том, из-за чего его мозг начинал пульсировать от боли, которая могла полностью вырубить его на несколько минут. Его врач считал, что это — острая форма мигрени, имеющей физиологические причины.

Единственным, что вроде бы помогало, был противоэпилептический препарат «Топирамат». Йоне следовало принимать его регулярно, но когда работа требовала ясности мышления, он отказывался от таблеток, поскольку из-за них делался вялым и начинал туго соображать, а это было рискованно. Комиссар мог спокойно обходиться без таблеток несколько недель, но иногда мучительные приступы следовали с интервалом всего в несколько дней. Только что он и пережил такой приступ.

— Они пытали какого-то парня, по-моему, неонациста…

— Пытали?

— Да. Сигарой, — пояснил комиссар и пошел назад по коридору.

— И что ты сделал?

— Я не смог…

— Послушай-ка, — решительно перебила она, — тебе нельзя… Я хотела сказать… нельзя участвовать в оперативной работе, если ты болен.

Сага провела рукой по лицу и прошептала:

— Вот же черт, — а потом сказала Йоне в спину: — Что ты вообще тут делаешь? Наша спецгруппа может оказаться здесь в любой момент. Они увидят, что ты вооружен, — начнут стрелять. Будет темно, тесно…

— Мне нужно поговорить с Даниэлем Марклундом, — отрывисто сказал Йона.

— Ты даже не должен знать, кто он такой. — Сага поднималась за ним по винтовой лестнице. — Кто тебе это разболтал?

Йона двинулся было по одному из проходов, но остановился: Сага жестом указала в другую сторону. Комиссар пошел за ней; Сага побежала, Йона вытащил пистолет, завернул за угол и услышал, как она что-то говорит.

Сага остановилась в дверном проеме кабинета с пятью компьютерами. В углу стоял молодой человек с бородкой и грязными волосами. Даниэль Марклунд. Влажные губы нервно шевелятся. В руке зажат русский штык-нож.

— Мы из полиции. Пожалуйста, положите нож, — спокойно сказала Сага, предъявляя удостоверение.