Еду на юг. Когда проезжаю мимо бара «У Бейзила» и просторной Британния-Бэй, в воздухе плывут звуки блюза. Я углубляюсь в плотные заросли, и огни гаснут. Обычно мне нравится ездить по дикой части острова, но сейчас я слишком напряжена: едва не падаю с сиденья, когда над головой, чиркнув по крыше багги, пролетает змеешейка. Воздух кажется липким, мое дыхание затруднено, однако эти ощущения отступают, когда я наконец спускаюсь к Старой плантации. «Возрождение», траулер матери Лили, ярко освещен на фоне темноты. Я подхожу ближе; по палубе разбросаны инструменты, Лили скребет бок своей лодки. При звуке моих шагов она резко оборачивается, и на ее лице появляется улыбка, когда она узнает меня.

– Кто-то написал мне еще одно послание. «Оставь Мюстик или умрешь, как коралл», – такое же, что и в прошлый раз.

– Почему ты сразу же не вернулась домой?

– У меня есть все права находиться здесь. Я не позволю кому-то угрожать мне.

– Глупо так рисковать.

Усталость Лили становится заметной, когда она садится на скамью на причале рядом со мной и кладет голову мне на плечо. Я беру ее за руку, и во мне вспыхивает ярость. Девочка из плохого начала выстроила хорошую жизнь, но кто-то взял ее на прицел, и это точно не Томми Ротмор, потому что его тело лежало в больничном холодильнике, когда сюда заявились вандалы. В памяти всплывают побитые временем черты Кита Белмонта; он вполне мог оставить послание на лодке Лили, а потом увидеться со мной. Но зачем человеку, который утверждает, будто высоко ценит ее работу по сохранению рифа, оставлять ядовитую угрозу?

– Ты рассказала Соломону о послании?

– Я собираюсь повидаться с ним утром.

– Я пойду с тобой. Я не допущу, чтобы ты подвергала себя риску.

Она поднимает голову и смотрит на меня, ее лицо уже не такое напряженное.

– Мы с Томми одного возраста, Ви. Я обожала его, когда мы были маленькими, а в последние недели мы с ним почти не разговаривали. Мне плохо, когда я думаю, что приняла сторону Аманды после их разрыва.

– Все утряслось бы; ведь он знал, что дорог тебе. Ты не могла не поддержать свою ближайшую подругу.

– Аманда никогда бы нас так не напугала, если б с ней все было хорошо. Завтра придется начать ее поиски. – Ее взгляд устремляется к горизонту.

– Завтра вечером я хочу устроить поминальную церемонию в Бамбуковой церкви, а потом поминки. Службу проведет пастор Боакье. Томми не похоронят, пока не приедут его родные, но мы должны вспомнить о его жизни на Мюстике. Он заслуживает достойных проводов.

– Какая хорошая идея, Ви…

Неожиданно я вспоминаю о похоронах Эмили. Девочка вела себя примерно, сидела в Бамбуковой церкви между Джаспером и мною, а потом наблюдала, как на маленьком кладбище устанавливают мемориальный камень, хотя тело ее матери так и не нашли. Я всегда боялась, что такая страшная утрата скажется на ее душе тяжелой травмой, но она, как и я, жизнестойкая, и этим можно объяснить, почему я так сильно люблю ее. Она преодолевает каждое испытание с неиссякаемой энергией.

– Лили, ты не обязана заканчивать работу своей матери. Ведь ты знаешь это, да? Твои усилия очень пригодились бы проектам по сохранению морской среды по всему миру.

Ее губы дрожат, когда она улыбается.

– Я всегда заканчиваю то, что начала, причем своими силами.

– В таком случае у тебя есть новый работник. Я помогу тебе очистить лодку.

– В таком одеянии? – Она издает смешок.

Лили права: на мне до нелепости непрактичная одежда – сарафан от «Либерти» и тонкие белые босоножки.

– У меня под низом купальник. У тебя есть что накинуть сверху?

– Сейчас что-нибудь нарою.

Она возвращается с парой шортов и футболкой, заляпанной масляными пятнами. Принцесса Маргарет от души посмеялась бы, если б увидела, как я в наряде уличного мальчишки соскребаю краску с лодки, но совместная работа побуждает Лили к откровенности. Она рассказывает о своих честолюбивых замыслах, и я понимаю, почему так загорелся Кит Белмонт. Если ее система трансплантации действительно поможет возродить риф, метод может быть использован по всему миру и она станет известной в научных кругах. И не задался ли Кит целью променять свою преходящую славу и череду неудачных браков на наследие добрых дел?

– Лили, я горжусь тобой. Ты ведь знаешь это, да?

– Я бы ничего не достигла без вас с Джаспером.

– Приятно слышать, дорогая, но ты и сама отлично справилась бы, без наших аплодисментов в первом ряду.

Мы работаем до тех пор, пока не стираем последнее пятно краски; я снимаю одолженный наряд и надеваю свое платье.

– Давай выпьем что-нибудь у «Бейзила» по дороге домой?

Лили качает головой.

– Мне уже хочется спать.

– Мне тоже. Визит Кита Белмонта отнял у меня все силы.

– Чего конкретно он хотел?

– Твоей подписи на его контракте. Он готов завалить твой фонд рекламой и наличностью при условии, что фонд будет носить его имя.

Лили устало улыбается.

– Искушение велико, признаю, но я не могу работать на ненадежного человека. Сейчас он говорит об очищении своей души, а через минуту клеится к малолетке в «Светлячке».

– За кем он гоняется?

– За каждой женщиной моложе двадцати пяти, и чем моложе, тем лучше.

Я поворачиваюсь к ней.

– Он преследовал Аманду?

– В это лето она была у него первой. Он пригласил ее на йогу, и ей пришлось ясно дать понять, что ее это не интересует, прежде чем Белмонт перестал слать ей цветы. Саша – единственная, кого он не удосужился пригласить на ужин.

– Кита оскорбил отказ Аманды?

– Не знаю. Он не из тех, кто демонстрирует истинные чувства.

– С тобой он тоже флиртовал?

– Несколько раз нырял со мной. Он действительно страстно любит кораллы, но от него у меня мурашки бегут по коже.

Неожиданно мои мысли выстраиваются в четкую последовательность.

– Как ты думаешь, он может быть тем, кто вредит людям, а? Его влечет к тебе и Аманде. Аманда исчезает, а ты получаешь эти жуткие послания.

– Но зачем ему тогда набрасываться на Томми?

– Ладно тебе, Лили; признай, что это выглядит немного странно.

– Думаю, нам стоит рассказать Соломону о новой надписи. Прямо сейчас и напишу ему.

Я веду багги через лес и радуюсь, что Лили не приходится идти домой в одиночестве. Плотные заросли и гнилостный запах, поднимающийся от земли, напоминают мне о том, что когда-то на затерянных в джунглях полянах проводились ритуалы вуду. Поведение Лили тоже изменилось; она замолчала, оказавшись во мраке густого леса, и я жалею о том, что у багги такие слабые фары. Мы несколько минут едем в темноте, прежде чем она просит меня остановиться.