– Не спасибкай. Я еще не вышла. Я только сажусь.

– А как тебя зовут? – поинтересовалась Анюта.

– Зовут меня Скакун. От фамилии Скакунова.

– А имя?

– А имя тебе зачем? Здесь его ни у кого нет. Кстати, у тебя тоже. Забудь это слово. Здесь, у человека есть только погоняло, которым тебя будут называть всю отсидку. Обижаться не стоит, какое бы не дали. Это не в оскорбуху, а для простоты общения. Имен одинаковых много, а кликуха одна. Так понятней всем.

– Интересно, а какую мне дадут?

– Как правило, берут производное от фамилии. Фамилия твоя как?

– Котова.

– Скорее всего, «кот» будешь.

– Кот? – удивилась Анюта, – но это же как-то больше мужчине подходит. Может кошка?

– А ты думаешь, ты здесь будешь женщина. В тюрьме, кроме начальников, мужчин нет. И большая часть женщин их заменяют, – уже более тихо произнесла Скакун.

– Как это? – испуганно захлопала глазами Анюта.

– Если на карантине вместе окажемся, расскажу. Сейчас уже не успею. – Да не дрейфь ты! Все норм будет. Посидишь спокойно, от воли отдохнешь. Какая статья-то? Вроде, на перекличке, я слышала, что 105? Кого грохнула и ограбила? Любовника?

– Да никого я убивала. Я к тетке пришла в гости, а она лежит вся в крови. С дурру ножницы вытащила, а тут менты.

– Совсем нескладно, – недоверчиво покачала головой Скакун.

– Да я знаю. Вот мне и не верит никто. А я, правда, не убивала.

– И обворовала случайно?

– Это не случайно, – грустно вздохнула Анюта. – Бес попутал. Я же знала, что у нее денег немерено. А ей они уже были ни к чему. Ну, я и решила немножечко прихватить.

– Ага-ага. Это ты следаку рассказывать будешь.

– А менты откуда взялись?

– Соседка внизу меня увидела, я ей не понравилась, еще и отпихнула, за то, что она меня пускать не хотела. Причем бабка больная на голову. До сих пор не понимаю, почему я именно с ней столкнулась. Она еще и на суде, как свидетель выступала. Начала гнать, что я с пистолетом шла. И это с учетом того, что у меня вообще с собой ничего не было. Даже дамской сумочки.

– А гранату она у тебя в руках не увидела? – широко улыбнулась женщина.

– Вроде нет, – в ответ улыбнулась Анюта. Да ее и слушать никто не стал. Судья пригрозила, что за дачу ложных, можно срок получить, она сразу и переобулась, мол, темно, зрение.

– Я бы таких свидетелей, прямо на суде отстреливала.

Как и говорила ее новая знакомая, Анюту изначально отправили на карантин. Она представляла его более мягким, и более приспособленным к проживанию. Как минимум, хотя бы чистое белое постельное белье, пара человек, должный осмотр врачей и время, что бы хоть чуть-чуть понаслаждаться более уютными условиями. Но, как всегда она ошиблась. Карантинные камеры были переполнены, из осмотра были взяты только анализы на ВИЧ и туберкулез. Единственная радость была, это то, что как ни странно, но они, действительно попали в одну камеру со Скакуном. Они много разговаривали. Анюта в основном слушала свою новую подругу, а та объясняла ей, как выжить в тюрьме.

– Сложно только по началу. Потом привыкнешь. Поверь, порой на воле бывает гораздо хуже. А здесь… Ни забот, ни хлопот. Сиди себе, да тапки шей. И народ здесь грамотный, начитанный. На воле таких не встретишь. Возьми даже меня. Имею два высших образования. Знаю пять иностранных языков, а если брать еще и русский, то шесть. А если русский матерный, то вообще семь, – как всегда громко засмеялась она.

– Тогда я только два знаю, – поддержала шутку Анюта. – Слушай, а как же так вышло? Такое образование блестящее. Ты же могла хорошую карьеру сделать. И зарабатывала бы такие деньги, которые бы сделали тебя достаточно обеспеченной. Дела бы свое открыла. И все было бы заработано честным трудом. И без тюрем бы обошлась. Сидела бы сейчас в ресторане, да ела свою любимую белую икру.

– Запомни, много денег и честность, вещи несопоставимые. А если много денег заработано честно, то значит их не много.

– Хочешь сказать, что все обеспеченные люди, это люди перешагивающие закон?

– Естественно.

– Но ведь ты тоже когда-то не знала, что такое большие деньги. Ты же для чего-то училась. Тем более что у тебя даже два образования. Ты осознанно шла учиться, что бы на этом построить будущее. Что подвигло так круто свернуть?

– Да, – махнула рукой женщина, – Был у меня один. Кормил, обувал, одевал. А я любила. Потом предложил рискнуть, я и рискнула. Я же за ним, хоть на край света была готова, хоть с обрыва, хоть в омут с закрытыми глазами.

– А дальше чего?

– А дальше, я здесь. А он, новую молоденькую дуру разводит, – сжала кулаки она и тяжело задышала. – Я тоже раньше, знаешь, какая красивая была! Ладно, хватит ненужных воспоминаний. Жизнь повернуть нельзя. А я и не хочу. Меня и так все устраивает.

Находясь на карантине, Анюта все время проводила со Скакуном. Та оказалась очень веселой и, не смотря на большое количество «ходок», достаточно простой и легкой женщиной. Она много ей рассказала о женской тюрьме, обо всех тонкостях. Объяснила ей манеру поведения, что можно, а что нельзя. О чем можно говорить, а о чем стоит молчать. Еще она ей поведала о любовных утехах, между коротавшими здесь годы, дам.

– Слушай и запоминай, все, что я тебе скажу, – говорила Скакун. – Как только попадешь в хату, старайся держать себя спокойно: без паник, без нервяков. На вопросы отвечай осторожно, но не заторможено. К смотрящей не подлизывайся. Веди себя естественно. Забудь такие слова, как: «спасибо, пожалуйста, а можно ли» и так далее. Корче отключи индекс вежливости.

– А он у меня и не был включен, – ухмыльнулась Анюта.

– Не перебивай. И там тоже никого и никогда не перебивай. Если не хочешь стать, чьей-то лесбийской подружкой, то ни в коем случае, не разговаривай на тему отношений или предпочтений. А лучше вообще молчи на счет своих мужиков. Следующее правило: будь опрятной. У тебя должно быть свое мыло и свое полотенце. Соблюдение гигиены здесь обязательно, не смотря на все условия. Не дай Бог, какая зараза окажется, типа чесотки. Если чем заболела, особенно заразным, сразу сообщай надзирателям. Кстати, больных, здесь тоже не жалуют. Тем более если это венерология, онкология.

– А онкология здесь причем? – удивилась Анюта. – Здесь же вины человека нет. Никто не застрахован.

– От СПИДа тоже никто не застрахован, а от больных держаться подальше, презирают, брезгуют. И я просила, не перебивать. Продолжаем