И когда это вас волновало?

— В клуб еду. Собственно, не очень.

— Мне тут звонили из пожарной инспекции, — говорит он, и я выругиваюсь. Эти крохоборы запросили нереальную сумму, еще стекло в копеечку обошлось. Когда клуб перешел ко мне, я был слишком рад, чтобы задуматься, какой это на самом деле геморрой.

— Этот вопрос пока завис, Геннадий.

— Я все решил, не волнуйся, — подозрительно. — Знаю там пару человек. Ты не против?

— Нет, — готов рассыпаться в благодарностях, только чувство тревоги не отпускает. — Нет, не против. Спасибо!

— Обращайся. Да, и еще. Ника говорила, она приглашала тебя на ужин, но ты отказался

Вот же…

— Отказал. Не считаю это удобным.

— Ну, что ты… Ну, что ты. Ты в нашем доме желанный гость. Ждем тебя сегодня на ужин. Отказов я не принимаю. Ты меня знаешь.

Молчание затягивается, а меня потряхивает. Не хочу я туда идти, да и Даше обещал ее забрать.

— Марк?

— Я буду. Разумеется, приду. Спасибо за приглашение.

*** Даша ***

— Платье? Марк в кое-то веки решил вывести тебя в люди? — спрашивает заглянувшая в комнату Сашка, а мне становится неудобно.

Но и врать не стану.

Трясущейся рукой снимаю с вешалки платье, что пару месяцев назад дарил Кирилл, и прикладываю к себе. Саша все понимает без слов.

— Решила подразнить зверя?

Типа того…

— Я не обязана отчитываться перед Марком.

— Скажешь это ему, когда он будет избивать Кирилла, а тебя насиловать.

— Одновременно? — смеюсь я над шуткой, но, кажется, Саше не до смеха. Сейчас, со стянутыми в узел волосами, она выглядит особенно строго. Почти по-взрослому. — Даже Марк на такое не способен.

— Даша… Ты сама-то понимаешь, что несешь? Я говорю, что он может тебя изнасиловать, а ты смеешься. Ты считаешь — это нормально?

— А кто меня толкал к Кириллу, — в свою очередь срываюсь я на крик, не выдерживая давления. — Кто говорил, что это отличный способ забыть Марка? Я не делаю ничего плохого! Просто иду в театр с другом! И Марк, чтобы ты знала, позвонил и сказал, что не сможет встретиться, так что…

— Ты сразу решила загулять с другим? — разочаровано вздыхает она, потом осматривает меня с ног до головы и огорошивает: — Лучше бы ты осталась пухлой. Тогда в тебе не было шлюховатости, а секс имел большее значение, чем получение порции спермы.

Меня как будто ногой в грудь пинают. И так… Не резко, а медленно, чтобы прочувствовала всю боль.

— Ты так не думаешь… — выговариваю сипло, пока сердце сдавливает обида.

— Не хочу думать, — уходит она, оставляя меня со своими мыслями. А я онемевшими руками вытираю набежавшие слезы и снова поворачиваюсь к зеркалу.

Она не права. Я… Люблю секс. Но только с Марком. Только с ним. За год без него тело потеряло чувствительность, а стоило ему появиться, как все вернулось. Как по щелчку пальца.

Я не буду обижаться на Сашу. Она хочет, как лучше. Он просто обо мне заботится. Как может.

Но сходить с Кириллом надо. Во-первых, он давно меня зовет. Во-вторых, Марк меня не приглашает на спектакль сестры. Да и поговорить надо с Кириллом. Нормально.

Все объяснить и попытаться остаться друзьями.

Это будет правильно.

Надеюсь.

Надеваю платье с красной юбкой колоколом и черным корсетом. Понимаю, что сама закончить приготовления не смогу и иду к Саше, чтобы помогла затянуть шнуровку. Ну или выбить мне пару ребер. Говорят, чего только красотки ради тонкой талии не делают.

Саша с напыщенным видом помогает, а потом снова отворачивается к своей картине.

Это ее страсть — рисование. Она по памяти рисует места, в которых была хоть раз. Причем так, словно это место живое. Очень красиво.

— Иди уже, смертник же ждет, — говорит она с усмешкой и оборачивается. — Ну прости. Я счастлива с Алексом. Наверное, мне хочется, чтобы все вокруг были столь же счастливы.

— Я понимаю, — обнимаю ее со спины. — Если и желать маму, то такую как ты.

— Но и я не идеальна.

— Идеальных не бывает. Я до сих пор помню, как ты мне угрожала.

Вспоминаю я события годовалой давности. Алекс тогда хотел со мной общаться, уже зная, что является моим отцом. А первокурсница Саша, как, впрочем, и Марк приняли все это за ухаживания. Но тогда все приняли.

В итоге Саша зажала меня в туалете и потребовала оставить Алекса в покое. Тогда она мне кажется и Гитлера бы смогла убедить не вводить войска в Советский Союз, настолько грозным было ее лицо.

— За Алекса я готова порвать любую, — усмехается она и ведет меня в ванную, чтобы сделать прическу. Смотря на себя в зеркало, я почти себя не узнаю.

В этом наряде даже грудь стянута так сильно, что дышать тяжело.

— Тебе бы только пуанты, — поправляет мне волосы Саша. — Настоящая балерина Кармен.

Точно. Кармен. И как я не узнала?

Спускаюсь к Кириллу, но постоянно поглядываю в телефон.

Наверное, жду, что позвонит Марк и скажет, что у него все изменилось. А может быть боюсь, что он позвонит и спросит, где я, а я не смогу соврать, и начнется трешак.

Хотя, надо признать, фантазии о его гневе только будоражат.

Выхожу из подъезда, замечая на небе красные пятна заката, и иду прямиком к Кириллу.

Теперь отличить братьев труда не составляет и отличить я смогу их даже в темноте. По тому же запаху. Даже отсутствия костыля у Кирилла не помешает.

— Привет, — мягко улыбаюсь я и кручусь, показывая платье, на котором он однажды так настаивал.

Тогда мне казалось, что я просто его не натяну. Но постоянные тренировки с Марком, отсутствие мыслей о еде, дали мне возможность надеть платье, действительно сшитое на балерину.

Замечаю ошалелый взгляд Кирилла, что, не отрываясь, смотрит на платье, и машу перед лицом.

— Привет? Ты не уснул?

Он притягивает меня к себе совершенно неожиданно, целует щеку. И так же быстро отпускает.

— Привет. Оно невероятно. В смысле на тебе смотрится очень красиво, — поправляется он в надежде сбить неловкость. Только вот мне становится еще более неловко.

Такое ощущение, что ему нравится именно платье. И я чувствую теперь себя в нем некомфортно.

— Не думал, что ты его наденешь… Не теперь.

— А что теперь? — спрашиваю, пока он открывает пассажирскую дверцу.

— Теперь — Марк, — поджимает Кирилл губы, бросает взгляд на мои ноги, но тут же закрывает двери.