это закончилось», – как и в первый раз, усталость навалилась, и я заснула тяжелым сном.

Позднее меня ждал ещё один неприятный сюрприз. В столовой, куда я пришла на обед, за тяжелой бархатной шторой, отделяющей мой столик от остальных, ничего не было. Я некоторое время таращилась на пустой стол. Потом пошла искать Аллу Семёновну. Она на кухне перемывала гору посуды.

– Добрый день! Вы про меня не забыли? – стараясь перекричать шум льющейся воды и бряканье посуды, поздоровалась я.

Она оглянулась и улыбнулась мне полной жалости улыбкой:

– Верочка, дорогая, а я думаю: придешь – не придешь? – и натянуто засмеялась.

– Давайте угадаю: Маргарита приказала меня не кормить, верно?

– Нет, что ты?! Но, отчасти, ты права. Она приказала больше не выдавать тебе усиленное питание – вытирая тарелку, ответила Алла Семёновна.

– Так покормите меня чем-то не усиленным – обреченно согласилась я.

– Видишь ли, тебе теперь нужно есть со всеми остальными. Время обеда прошло. Тебя не было. Так что, осталось только немного хлеба и молоко – она виновато кивнула на хозяйственный стол.

– Спасибо, мне этого достаточно – я решила, что теперь я не в том положении, чтобы капризничать и съела всё, что осталось. Силы мне были нужны как никогда.

В гримерной я тоже ждала, что моё привилегированное положение будет как-то ограничено, однако, этого не произошло. Тамара, как всегда, болтала о пустяках, наряжая меня для верховного главнокомандующего.

Уже перед воротами, когда я собиралась выходить из лагеря и садиться в машину, внезапно появилась Маргарита. Она жестом подозвала меня, чтобы охрана на КПП и Нина не слышали того, что она собиралась мне сказать.

– Я всего лишь хотела официально попрощаться.

– Считаете, что больше меня не увидите? – мой голос предательски дрогнул.

– Нет, это я уезжаю. Ты в последние месяцы, сама того не осознавая, многое сделала для этого места. Удачи.

– Удача мне навряд ли пригодится, Вы же знаете? Иначе не стали бы выселять меня и отказывать в еде.

– Это не я – она выглядела оскорбленной, – Так приказал Алькальд. Я всегда относилась ко всем «донорам» и к тебе тоже с должным уважением. Ну, всего доброго.

Она развернулась на своих высоких каблуках и степенно удалилась куда-то в темноту лагеря.

Глава 28

Алькальд важно расхаживал по своей комнате, пока я сидела и ждала, когда мы приступим к передаче энергии. Он усиленно что-то обдумывал, потом шел к карте, разложенной на столе, что-то чертил, потом опять принимался ходить. Мои глаза закрывались: было далеко за полночь. Из казарм доносилась музыка и женские визги. Это было неприятно: липкий страх облизывал мой мозг.

Вдруг в окно я увидела, что по дороге к домику Алькальда, размахивая руками, бежит женщина. Лицо её было в крови. Раздалась непродолжительная автоматная очередь. Женщина упала. Я закрыла глаза. Сердце бешено стучало.

Алькальд, напротив, не обратил на произошедшее ни малейшего внимания. «Это потому, что такие вещи происходят здесь постоянно», – в оцепенении от ужаса думала я.

– Приступим? – он по-деловому обратился ко мне.

Я непонимающе посмотрела на него, потом промямлила:

– Да, конечно.

Отдавать энергию стало значительно труднее. Если раньше она текла ровным мощным потоком, то теперь была, как пересыхающий ручеек: слабая прерывистая фиолетовая струйка. Алькальд был раздражен и то и дело ругался, когда течение энергии прерывалось. Наконец, ему это надоело.

– Вера, мы были прекрасными партнерами, но я вынужден Вам сообщить, что данный визит последний.

– Что со мной будет? – бесцветным голосом поинтересовалась я.

– По протоколу, «донор» передается для завершающей операции по отдаче энергии – холодно отчеканил он.

– Почему меня нельзя вернуть домой? Это же в Вашей власти, стоит только приказать Марату? Я сделала то, чего Вы от меня хотели: отдавала Вам свою энергию: такую, как Вам было нужно, столько, сколько Вам было нужно. Я привела Вас к власти над Кантонами! Неужели Вы не можете ничего сделать для меня?

– К власти я пришел сам – высокомерно заявил Алькальд, – Вы сыграли свою роль в этом, но и без Вашего участия я бы получил это место рано или поздно. Что касается возврата в Ваш мир – это не практикуется по причине необходимости соблюдения конфиденциальности. О нашем мире никто не должен знать, иначе «доноры» не будут доставаться нам так легко.

– Я никому не расскажу! Да мне и не поверит никто! – горячо заспорила я.

– Но лучше не рисковать. Вы были мне глубоко симпатичны, Вера. Я был рад нашему сотрудничеству – Алькальд склонился над бумагами.

Разговор был закончен. В дверях показался солдат, чтобы проводить меня к машине, что везла в лагерь, или в фургон, что отвезёт меня на костёр, или в казарму, где меня кинут на растерзание в толпу. Я в панике закричала:

– Пожалуйста, можно последнюю просьбу, умоляю!

Алькальд с досадой посмотрел на меня. Моя судьба его больше не интересовала.

– Прошу Вас, можно последнюю жизненную энергию у меня заберет Марат? – выпалила я, не совсем соображая, что несу, в попытке выиграть время.

Алькальд удивленно приподнял бровь:

– Что ж, просьба неожиданная, но выполнимая. Уводите!

Я удрученно поплелась за конвоиром. Мы прошли мимо трупа женщины, которую недавно застрелили. Её глаза были открыты: взгляд навсегда застыл, уставившись в небеса. У КПП мой провожатый сказал что-то нескольким солдатам, которые с любопытством глянули на меня и разошлись. Машина вернула меня в лагерь. Я не знала, выполнит ли мою «последнюю волю» Алькальд. Ясно было одно, что в этом мире мне остался только один день жизни, за который нужно было придумать, как спастись.

Нина не ожидала меня увидеть. Когда я столкнулась с ней утром на дорожке, ведущей к баракам, она остановилась и посмотрела так, будто видит впервые.

– Ты?

– Да, но я ненадолго. Вечером меня отдадут Марату. Хотите передать привет? – съязвила я и гордо прошествовала мимо, оставив Нину в недоумении.

В бараке было людно. Когда я вошла, никто не обратил на меня внимания. Все были заняты утренними процедурами и подготовкой к новому непростому дню: кому-то предстояло работать на огороде, кому-то в загонах с животными, кому-то предстояло готовиться «на выезд». Я не обращая внимания на их «мышиную возню» легла на кровать, поджала к груди колени, и попыталась представить, чем обернется для меня моё желание, чтобы Марат окончил мои страдания. Сна не было. По крайней мере, удалось выиграть время. Но что, если Алькальд передумает? Или Марат не согласится?

Перед глазами всплыло измученное лицо женщины из фургона, энергию которой вычерпали без остатка. Даже если мне предстояло погибнуть, пыток и мучений перед смертью я не хотела. Нужно было что-то предпринять. Поэтому я решительно поднялась с жесткого матраца и пошла в столовую.

Дверь была закрыта – время завтрака прошло, до обеда было ещё далеко. Я, не обращая внимания на камеры, стала колотить руками и ногами в дверь. Терять