Однажды утром Копченый вышел к завтраку задумчивым.

— Я видел сон, — объявил он.

— Р-рррасчудесно! — зарычал Лозан. — Все эти месяцы я только и молился о том, чтобы тебе привиделся очередной кошмар! Что же нам делать на сей раз? Идти воевать в Страну Теней?

Копченый игнорировал его. Ему приходилось делать так постоянно, общаясь через Радишу — единственный способ в общении с Лебедем не дойти до рукоприкладства. Он сказал женщине:

— Они вышли из Джии-Зле. Целый конвой.

— Они смогут пробиться?

Копченый пожал плечами:

— Это — сила, столь же могучая и жестокая, как сами Хозяева Теней на болотах. Может, даже более могучая. Я не смог разглядеть этого во сне.

— Надеюсь, что эти смуглые дурни не курят, в отличие от тебя. А то, если поймут, кому мы навстречу вышли, могут стать куда амбициознее.

— Лебедь, они не знают, зачем мы здесь. Я пошарил по округе и уж это-то выяснил. Им нужны только ты да мы с Корди. Они бы прикончили нас и в Таглиосе, если бы нашли там.

— А не один ли хрен… Скоро этот конвой придет сюда. Скоро ли, Копченый? — спросила Радиша.

Колдун ответил со всей твердокаменной уверенностью, присущей колдуньей породе. Он — весьма уверенно — пожал плечами.

* * *

Передовое судно было замечено кем-то, рыбачившим на реке. Новость достигла Треша за несколько часов до прихода барки. Лозан со товарищи, вместе с половиной города, отправились на пирс встречать прибывших. Толпа вопила, приветствуя победителей, пока они не начали сходить на берег. После этого немедля воцарилась глубокая, гробовая тишина.

Радиша — судя по всему, болезненно — вцепилась в плечо Копченого.

— Вот это и есть твои хваленые избавители?! Старик, ты, пожалуй, вывел меня из терпения…

Сломав бревно, мы направились к торговому городу, под названием Треш, лежащему чуть выше Третьего Порога. Река мирно несла свои воды на юг. Казалось, в мире, кроме как на нашей барке, нет никого живого. Но обломки, плывущие обок с нами, являли собою вопиющее напоминание о том, что мы не одни на белом свете и принадлежим к виду мрачному и кровожадному. Компания, как говорится, не подходящая ни человеку, ни зверю. Я стоял под изрядно пострадавшей крокодильей головой, присобаченной Гоблином на носовую фигуру. Ко мне подошел Одноглазый.

— Скоро прибудем, Костоправ.

Я порылся в своей торбочке с остроумными отповедями и отвечал ему скептическим хмыком.

— Мы с постреленком составили впечатление об этом месте впереди.

Я ответил новым хмыканьем. В этом заключались его обычные обязанности.

— Не по-хорошему оно ощущается. — Тут нам на глаза попалась еще одна рыбачья лодчонка, поспешно поднявшая якорь и на всех парусах унесшаяся к югу с новостью о нашем приближении. — Не то чтоб настоящая опасность… Не так уж плохо… Просто как-то не так ощущается. Как бы что-то такое там происходит…

Слишком уж неуверенно звучали у него окончания фраз.

— Если полагаешь, что это касается нас, так пошли своего беса разузнать. Он ведь для этого куплен?

Одноглазый ехидно улыбнулся.

Ленивое течение на плавном повороте реки поднесло нас под правый берег. Две вороны чопорно наблюдали за нами с одинокого сухого дерева. Скрюченное, уродливое дерево навевало мысли о петлях и висельниках.

— Ну неужели я бы об этом не подумал, Костоправ? Как раз сейчас он в городе, оценивает обстановку.

То есть — поучи, Костоправ, свою бабушку яичницу бить…

Бес вернулся из города с настораживающей вестью. Там, в Треше, нас ждали какие-то люди. Именно нас. Черный Отряд.

Что за дьявольщина? Похоже, каждый знает, что мы идем на юг!

* * *

Когда мы подошли к городу, на берегу было полно народу, хотя никто не верил, что мы взаправду пришли из Джии-Зле. Наверное, полагали, что мы спонтанно возникли прямо посреди реки, за ближайшим поворотом. Я держал наших на борту и подальше от посторонних глаз, пока не подтянулся весь конвой.

Их по дороге никто не тронул. Матросы и охранники так и кипели рассказами о том, какое опустошение мы произвели на болотах. Город охватило всеобщее ликование: блокада едва не задушила его.

Я наблюдал за добрыми обывателями из-за мантелета. Тут и там в толпе мелькали неприметные смуглые карлики, явно куда менее остальных очарованные нашим явлением.

— Ты этих имел в виду? — спросил я Одноглазого.

Он, скроив на них козью морду, покачал головой.

— Нет, наши не таковы должны быть. А, вон один. Странный такой.

Я понял, что он хотел сказать. Среди них был человек с длинными русыми волосами. Какого черта ему здесь нужно?

— Приглядывай за ними.

Собрав отряд из Могабы, Гоблина и еще двоих такого облика, словно завтракают исключительно малыми детьми, я отправился на совещание с прочими главами конвоя. Они меня приятно удивили. Они не только без звука выплатили наш гонорар, но, и добавили премию с каждой добравшейся до места назначения барки. Затем я собрал своих, занимавших ключевые посты, и сказал:

— Давайте-ка выгружаться — и в путь. От этих мест меня в дрожь бросает.

Гоблин с Одноглазым заныли. Ну естественно: они-то желали задержаться здесь и попраздновать.

Местные поняли, в чем дело, когда стальная карета, запряженная громадными вороными, съехала по трапу и над дорогой в город взвилось отрядное знамя. Вся радость и веселье мигом улетучились. Я этого ожидал.

С каменными лицами взирали собравшиеся на наше незабываемое знамя.

Треш был нашим противником, когда Черный Отряд служил в Гоэсе. И наша братия здорово отпинала их. Так здорово, что они вспомнили Отряд через столько лет, хотя и Гоэса-то больше не существовало.

* * *

По дороге к южному выезду из города мы остановились у рынка под открытым небом.

Могаба послал пару своих лейтенантов за различными припасами. Тут Гоблин расквакался, едва не заходясь от негодования, — Одноглазый настропалил бесенка держаться за его спиной, передразнивая каждое слово и жест. Вот и сейчас бес тащится за Гоблином, изображая глубокую задумчивость на лице. Масло с Ведьмаком и Шандалом утрясают детали сложного спора, в результате которого большие деньги должен выиграть тот, кто точнее всех угадает время определенного Гоблинова контрудара. Трудность заключалась в определении, что же считать определенностью.

Одноглазый обозревал происходящее с кроткой улыбкой на губах. Он был весьма доволен собой. Он уверен, что наконец-то утвердил свое первенство. Нары стояли вокруг по-военному угрюмые, однако слегка озадаченные тем, что прочие выказывали куда меньше дисциплинированности — то есть держались как обычно. Ранее, на реке, у них не было случая разочароваться в нас.