— Тебе что, так надоело грабить нас у склада, что теперь ты пришла воровать у нас дома?

— Отправляйся к деду. Не заставляй моих мужчин тащить его силой.

— Ха! — засмеялся Макс. — Если только ссать перестанут!

— Хватит! — Ирина подошла вплотную к Любови. — Зачем тебе мой отец, что он такого сделал?

— Он подписал старый ваучер, и вы должны мне принести новый.

— Но ты же его обналичила, — сказала Ирина, скрещивая руки на груди.

— Потому что Бог проклял меня, наделив глупой доверчивостью.

— Это не доверчивость, это подписанный документ.

— Он старого образца! Я сказала ему об этом в прошлом месяце, но он, видимо, так ни хрена и не понял. А теперь давайте его сюда, прежде чем я заражусь от вас хер знает чем.

— В следующем месяце он подпишет два ваучера, — сказала Ольга.

— Нет, — сказала Любовь, делая шаг вперед. — Я сейчас пойду и найду его.

Ольга подняла руку.

— Нет, ты ответь, почему он не подписал его днем? Он старый, ему опасно видеть твою жирную мерзкую рожу у своей постели. Он может испугаться в темноте такого зрелища, и его удар хватит.

Любовь злобно выдохнула:

— Я тебе скажу, почему. Потому что сегодня инспектор района принес ваш мерзкий ваучер мне на склад и заставил меня открыть бухгалтерские книги со времен существования завода. Я знаю, что он до сих пор там сидит, размышляя над острыми вопросами касательно ваших счетов, пока мы тут стоим, как идиоты. — В голосе Любови прорезался скрытый страх, своего рода скрип.

— Ха! — проскрипела Ольга. — Даже Киска Иванова, которая спит, благослови Господь ее будущую нищету, умерла бы от смеха, скажи мы ей, что ты пришла хоть чем-то нам помочь. Что такого в твоих отчетах, что заставило тебя прискакать сюда за нашей помощью? Это ведь не череда преступлений тридцатилетней давности, обман и грубость по отношению к тем, чье наказание зависело от тебя?

— Придержи язык! Мои отчеты чисты, как тарелки, с которых вы жрете. Я просто не хочу, чтобы у меня была такая же рожа, как у тебя, к тому моменту, когда он просмотрит все и найдет ошибку только с этим вашим ваучером.

— Ха! — сказал Макс, делая шаг к женщине. — А разве это не твоя работа — смотреть, какие ваучеры принимаешь?

Мать бросила на него злобный взгляд.

«Не пыли, ради всех нас», — говорил он.

Макс ткнул в женщину пальцем:

— Ты предлагаешь разбудить старика, который весь день пахал так, как ты за год не работаешь, и все из-за того, что ты не можешь смотреть, правильные ли приняла ваучеры!

— Это неправда! — сказала Любовь.

— Врешь!

— Я пошла будить старика.

Киска появилась из спальни и с тихим нытьем подбежала спрятаться в юбки матери. Макс грозно встал на пути у Любови, над глазом у него висела прядь черных волос. Любовь повернулась к кухонному окну и сложила ладони рупором:

— Григорий! Карел! — позвала она.

В хибаре появились двое молодцев, лица которых были словно вырублены топором. Жуткие уроды. У одного из них было ружье. Любовь ткнула пальцем в сторону спальни:

— Притащите старика.

— Ты не имеешь права! — крикнула Ирина. — Я на тебя весь район напущу!

— Ха! Да я каждый день с этим районом дело имею. — Любовь нетерпеливо махнула парням рукой.

Макс, нахмурившись, встал у них на пути.

— Ни с места, пока я не разбил что-то, подозрительно похожее на…

Хрясть! Григорий ударил его прикладом ружья.

— Вот так вот, — сказал Блэр. Он пощекотал сосок девушки прядью ее волос. — Просто еще один консультант мирового рынка в Сити.

— Ха, — сказала девушка. — Ты большой человек. Богатый, умный парень.

Блэр хмыкнул и посмотрел через стол, где сидели его брат и Дональд Лэм. Он пристально взглянул на них, затем отвернулся, пытаясь впитать в себя глазами запах девушки, выдавить его, как соус на кусок белого хлеба.

Она убрала руку Блэра со своего бедра и наклонилась вперед, соблазнительно показав краешек узких трусиков. На мгновение мелькнула незагорелая полоска на попке.

— Потанцевать с тобой, Умный Мистер?

Зайка издал странный писк со своего места. Прикусил губу и оглянулся вокруг, стараясь отвлечься. Бар для членов «Уорлд энд Ойстер» представлял собой затуманенную комнату из зеркал, кожи и молодых девок в крошечных трусиках, от которых несло разнообразным парфюмом. Размер комнаты впечатлял. Воздух содрогался от ритмичной музыки, пьяный свет лился в бесконечность.

— Ты не любишь танцевать? — спросила девушка, проведя пальцами по груди Блэра.

Он быстро обежал зал глазами и придал голосу интригующие нотки:

— Ну, я хочу сказать, я не танцую там, где есть посторонние.

— Ты хочешь, чтобы я была только твоя? — Она провела пальчиком под резинкой своих трусиков. — Чтобы никого не было, только ты и твоя крошка? Мы можем пойти в отдельную комнату, вдвоем, только ты и я.

— Да, Наташа, мне бы этого очень хотелось. Даже словами не передать.

— У-у, ты очень необычный, — сказала Наташа, закатив глаза. — В России таких мужчин, как ты, нет. Русские мужчины только пьют, пока не упадут, и бьют женщин. Если бы я увидела в России такого мужчину, как ты, я бы никогда не приехала в Англию.

Блэр сжал ее руку.

— Ну, теперь-то ты нашла меня. — Он наклонился вперед и засунул нос в ее волосы. — Мы больше никогда не должны расставаться.

У Зайки начали дергаться плечи. Рука дернулась к лицу, чтобы скрыть усмешку, но даже через пальцы можно было услышать стоны.

Блэр подскочил со своего места.

— Послушай, я, блядь, через минуту до тебя доберусь.

— Эй, спокойно, — нахмурился Лэм с другого конца стола. — Нам лучше пойти вниз, в наше отделение, а то мне за вас голову снимут.

Зайка замахал руками, у него из-под очков потекли слезы.

— Отъебись, Зайка! Хорошо, хватит. Ну все, тебе пиздец.

Лэм привстал.

— Тихо, успокойся.

— Нет, ты только посмотри на него! Это ни в какие ворота не лезет!

Девушка нахмурилась и, поправив на бедрах трусики, откинулась на спинку подальше от скандала.

Лэм встал и за руку отвел Блэра в сторону.

— Тихо, успокойся, это всего лишь прикол. Извини, я недопонял ситуацию. Мы пойдем вниз и присоединимся к группе «Витаксис».

— Ну извини, но это не просто прикол. У меня здесь такое намечается, а этот ублюдок…