– Да, мистер Катлер. Я это сделаю. – Наверное, голосок Мэгги звучал немножко тоскливо: ей даже не хотелось думать о том, что скажет шеф, когда услышит про все это безумие…

…и всех этих ненормальных, которые сами не знают, чего хотят.

– Да, кстати, мне нужен адрес мисс Маклин.

– А… Сожалею, мистер Катлер, но мы не предоставляем такую информацию.

– Видите ли, мисс Райт, – Джон Катлер говорил так ласково и тихо, что в этом небезосновательно можно было усмотреть угрозу, – проблема в том, что я не могу дозвониться до мисс Маклин. А вопрос очень-очень срочный. Я понимаю, что личные сведения о ваших сотрудниках – это конфиденциальная информация, но это все так важно, что я могу приехать и лично спросить об этом вашего шефа!

Джон закончил свою тираду совсем уж на повышенных тонах.

Мэгги не составило особого труда прикинуть разницу в годовом доходе босса и Джона Катлера… и воображение услужливо, точнее подло, сразу же нарисовало ей живописную картину того, что с ней будет, если сюда явится Катлер и начнет орать на мистера Каппема.

– Да, мистер Катлер, – пискнула Мэгги, – записывайте…

Через двадцать пять секунд Мэгги уже дрожащими руками заваривала себе мятный чай и возмущенно делилась новостями с подругой, менеджером из рекламного отдела.

Джон нервно насвистывал только что придуманную веселенькую песенку. Он очень волновался. А еще его вполне ощутимо мучила совесть – за то, что так надавил на девочку-секретаршу.

Пошел дождь. Джон любил его. Легкий шум, частые капли на стекле, темная блестящая лента дороги впереди… Работающие стеклоочистители, конечно, нервируют немного, но в принципе – это мелочи.

Доехал, как показалось, быстро.

Здесь живет моя Виктория…

Джон остановился перед длинным семиэтажным домом желтого кирпича. Тихий двор, клумбы под окном, кое-где даже виднеются розы… Жасмин и жимолость.

Вдох-выдох.

Сейчас все решится.

Путь до подъезда – немыслимо труден. Джон чувствовал, что у него буквально изменилась походка. Час назад, когда он выехал из дому, он пребывал в твердой уверенности, что все будет хорошо. Что он поговорит с Викторией, попросит прощения, расскажет о том, как сильно любит ее, а она…

…Она покраснеет, посмотрит на меня счастливыми глазами и скажет, что тоже любит.

Сейчас же уверенность испарилась без следа. Джону казалось, что перед ним не просто стеклянная дверь подъезда, а дверь в будущее, и совсем, совсем неизвестно в какое: безоблачно-розовое или тусклое и пустое. Все зависит от одной-единственной женщины.

Черт, идиот я! Полный кретин!

Джон бросился обратно к машине.

Прийти к любимой женщине с объяснением – и не принести цветов!

Цветочный магазин, впрочем, обнаружился неподалеку. Джон не был уверен, что искренне рад этому. Отсрочка оказалась слишком короткой…

Через шестнадцать минут Джон стоял перед той же стеклянной дверью, сжимая в руках огромный букет.

Он выбрал орхидеи. Бело-розовые, очень нежные, крупные цветы с необычным тонким сладким ароматом.

Джон коснулся горячими пальцами холодного стекла, прочертил короткую дорожку.

Ну что же ты?!

Крепко ухватился за стальную вертикальную ручку, с силой толкнул дверь и оказался в прохладном полумраке холла. В голове шумело, нервы разве что не звенели. Джон запомнил только множество зеркал по стенам и какое-то большое растение в углу с разлапистыми кожистыми листьями.

В них отражается ее фигура, когда она проходит мимо – каждый день, она знает, как называется это чудовищное растение…

Консьерж, милого вида лысый человечек в возрасте, поднял на него глаза, посмотрел поверх очков.

– Добрый день, вы к ко…

Джон широкими шагами уже преодолел расстояние до лестницы.

– Виктория Маклин, восемнадцать-а, – бросил Джон через плечо и помчался по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

Как мальчишка, ей-богу…

Нужная квартира оказалась, естественно, невысоко. Джон остановился на лестничной площадке, переводя дух. Светлые мраморные плиты на полу, шероховатая стена непонятного, с тонким намеком на оливковый цвета, неяркий свет льется из высоко расположенных окон. Сердце стучало в безумном ритме, и Джон не знал, что тому причиной: бег по лестнице или же предстоящая встреча.

Несколько шагов, быстрых, порывистых.

Невозможно больше ждать…

Джон стоял перед ореховой дверью с блестящей табличкой: «18 А». Маленький черный квадратик звонка. Нажал. За дверью раздался резкий звенящий звук.

А потом повисла тишина. Джону казалось, что никогда в жизни он не ощущал тишины полнее. Не было для него ни отзвука какого-то разговора внизу, ни шума автомобиля, проезжающего мимо по улице, ни детских голосов во дворе, ни легкомысленной популярной мелодии, доносившейся из соседней квартиры. Джон напрягся в ожидании звуков за этой дверью.

Сейчас раздастся шорох шагов, ее дыхание за дверью, если повезет – щелчок открываемого замка.

Ничего.

Джон приник ухом к двери, пытаясь услышать хоть что-нибудь: звук работающего телевизора, шум текущей воды, звяканье посуды.

Ничего.

И тогда ему стало страшно. Очень-очень страшно, будто там, за дверью, могло произойти что-то плохое, ужасное. Вдруг Виктория…

Нет!

– Нет! – Джон надавил на кнопку звонка и не отпускал с полминуты.

Потом он стал в какой-то агонии колотить кулаком в дверь.

В таком состоянии… Нет, Господи, только бы с ней все было в порядке! Не может же быть…

Снизу раздался звук торопливых мелких, но частых шагов.

– Вы что здесь делаете?! – К Джону спешил консьерж. – Прекратите немедленно весь этот шум! Я вызову полицию!

– Да, службу спасения, немедленно! С ней могло произойти что-то ужасное! Да скорее же, черт бы вас побрал!

– Мисс Маклин уехала! – с неожиданной силой заорал старичок в съехавших набок очках. – Слушать надо, что говорят!

Джон замер.

– Как… уехала? Навсегда?

– Не знаю. – Судя по тону, старичок смягчился сразу после установления относительной тишины и порядка. – Вообще-то вряд ли. Вещей было немного.

– Когда? – выдохнул Джон.

– Часа два назад. Я вызывал им такси до аэропорта.

– Им?

– Да. Мисс Маклин и ее сестре.

Джон снова выдохнул.

Она с Клер. Клер не позволит случиться ничему плохому.

– А вы не знаете, куда они направлялись?