Красные огоньки стопов бьют по глазам. Водитель первого внедорожника ударяет по тормозам, и мы втыкаемся в него, сглатывая последние крупицы скорости.

Вынужденная остановка.

И довольно плавная, к счастью.

Я выставляю ладонь, чтобы смягчить толчок, и но это оказывается лишней подстраховкой. А вот Артуру приходится туго. Его дверцу распахивают с лютой силой и буквально выдергивают за шкирку на улицу. Там валят на асфальт и с рычанием сообщают ему приказы.

Лежать!

Руки в стороны!

Ноги тоже!

Не двигаться!

— Ирина, — совсем другой голос зовет меня.

Я поворачиваюсь и вижу, как ко мне склонился незнакомый мужчина в синей бейсболке. У него строгое лицо вояки, но взгляд миролюбивый. Словно он держит в уме, что перед ним дама и нужно постараться не довести ее до инфаркта.

— Вы в порядке? — спрашивает он. Не ранены?

— Нет, — я качаю головой.

— Сами дойдете до нашей машины? Или донести?

— Вы люди Макарова?

— Почти, — он распахивает дверцу сильнее, чтобы мне было удобно выйти. — Мы сейчас отвезем вас к Алексею.

Шум города наплывает волной.

Я приподнимаюсь на локте и вижу, как вокруг вырастают высокие здания, между которыми иголками натыканы светофоры.

Это хорошо.

Я снова ложусь на заднее сиденье и просто жду, когда мы доедем. Со мной в машине только молчаливый водитель. У него не нашлось пледа, но он включил печку, и тепло почти сразу убаюкало меня. У меня и сейчас слипаются глаза — часы проведенные наедине с Артуром забрали слишком много сил. Особенно последняя гонка.

Не знаю, сколько еще проходит времени.

Я слышу, как что-то щелкает.

Оборачиваюсь, понимая, что вновь задремала, и вдруг встречаюсь глазами с Макаровым.

Он стоит в проеме распахнутой дверцы и внимательно смотрит на мое лицо.

Словно проверяет, что я — это я.

— Привет, — произношу на выдохе.

Мой голос выводит его из ступора. Алексей подается вперед и протягивает мне ладонь.

— Я помогу выйти, — говорит он ровным голосом. — Здесь есть врач.

— Я вроде бы в порядке.

Вроде бы…

Я вкладываю пальцы в его широкую ладонь. Она сухая и теплая, мне становится приятно… Нет того дикого отторжения, которое накатывало на меня, когда касался Артур. Или подходил ближе.

Неужели, кончилось?

Можно отпустить свой страх?

Алексей смелеет, замечая, что я не противлюсь. Он просовывает вторую ладонь мне за спину и помогает оторваться от кожаного сиденья. Он подтягивает меня к дверце, а потом берет на руки. С легкостью поднимает и куда-то несет.

Мы в помещении, а не на улице.

Я отмечаю приглушенный свет и легкое эхо, которое расходится от уверенных шагов Макарова.

— Ты же несешь меня не к алтарю? — подшучиваю.

Сегодня должна была состояться церемония.

Я вдруг вспоминаю о ней. Еще вчера я бы не поверила, что мне будет приятно думать о ней. Но сейчас я согласна разговаривать о чем угодно, только бы побыстрее забыть свое похищение. Я даже не хочу выяснять, как так получилось и кто виноват.

Пока что.

— Церемонию отменили, — говорит Макаров.

Он опускает меня на мягкое кресло. Вокруг светлая комната, по которой сразу не поймешь офис это или квартира.

Алексей машинально протягивает ладонь к моему лицу, чтобы поправить прядку волос, но осекается. Он скован, это видно. Его тянет ко мне, но в то же время невидимая дистанция из холодного камня стоит между нашими телами.

И он не знает, куда деть руки. То поправляет измятую рубашку, которую не поменял со вчерашнего дня, то приглаживает карманы брюк.

Я впервые вижу его выбитым из колеи.

Расшатанным.

— Мне нужно позвонить маме, — я спохватываюсь. — Нужно проверить, как она…

— Она под наблюдением, у ее дома дежурит охрана.

— Вокруг меня тоже была охрана, — выдыхаю на эмоциях.

Я тоже расшатана.

Зачем-то проверяю одежду, хотя знаю, что при мне нет сотового. И завожусь от того, что не нахожу его.

— Ириш, — Макаров наклоняется ко мне и ловит мои ладони. — Телефон сейчас принесут.

— Хорошо.

— Подыши, — он делает глубокий вдох и выдыхает, показывая мне пример. — Давай, тебе станет легче…

— Это я должна говорить, а не ты. Я психолог.

— Сейчас ты не психолог, — он все же касается моих волос, согревая обволакивающим теплом.

— А кто я?

Черт.

Это мой голос?

Правда?

Почему я вдруг заговорила сквозь слезы?

Я же хорошо держалась.

А теперь дрожащее эхо выдаёт меня с головой. Где-то в груди зреет истерика, которая собирается хлынуть потоком. И Макаров делает только хуже! Он так смотрит, словно вся вселенная замкнулась на моих глазах, и ведет ладони дальше. Проводит крепкими пальцами по моим плечам, поглаживая.

Дело даже не в его ласке или тепле, а в том, что я чувствую сильного мужчину рядом. В грудь которого можно уткнуться и разрыдаться с чистой совестью. Отпустить вместе со слезами весь стресс, из-за которого я не могу нормально вздохнуть.

— Ты малышка, — у Макарова вкрадчивый низкий голос с нежной и в то же время покровительствующей интонацией. — Иди сюда.

Он нажимает, и я соскальзываю с кресла прямо в его объятия.

В горячие сильные руки, которые принимают меня и прорывают плотину. Я выдыхаю, еще надеясь сдержаться, самоконтроль не сдается так легко. Но Макаров легонько целует меня в висок, и все… Я закапываюсь лицом в воротник его рубашки и отдаюсь слезам.

Алексей остается рядом.

Хотя я замечаю, как к нему то и дело подходят встревоженные помощники, но он отгоняет их одним грозным видом. Те боятся хоть что-то произнести вслух. Они молчат, терпят, а потом предпринимают новую попытку вставить хоть слово.

Несложно догадаться, что сотовый Макарова сейчас должен разрываться. На его офис напали, понятно, что кто-то помог Артуру провернуть грязное дело; церемония вовсе отменена, а там должны были присутствовать важные люди.

Целый ком событий и последствий.

А он дежурит рядом со мной, словно нет дел важнее.

Сначала ждет, пока я поговорю с мамой, потом что скажет врач, а после проводит меня на другой этаж и прогоняет лишних людей. Мне не приходится говорить, что мне не по себе от чужого внимания и что мне нужно отдохнуть в тихой комнате. Алексей исполняет все без подсказок.