Мамай решил применить привычную для него тактику.

Кавалеристы-дружинники выдвинулись на сближение с пехотой противника. Их задачей было войти в боевое соприкосновение и, барражируя на удалении в тридцать-сорок метров от строя, осыпать стрелами врага.

Подошли. Завели карусель.

Но большие щиты легкой пехоты Тимура надежно защищали от стрел. А пешие лучники часто и густо отвечали залпами с довольно закономерным итогом. Не прошло и четверти часа с начала атаки, как дружина вынужденно отступила. С довольно значительными потерями. Все-таки конным лучникам сложно тягаться с пешими коллегами.

Как только дружина Мамая стала отходить, Тимур выдвинул из-за пехотных порядков кавалерию и ударил ей в спину. Точнее, обозначил удар, потому что до драки не дошло. Зашевелилось довольно массивное степное ополчение. Индивидуально слабое, но весьма многочисленное, а потому опасное.

Пришлось отходить.

Разумеется, отступление кавалерии Тимура увлекало кочевое ополчение Мамая под удар пеших лучников. На то и был расчет.

Жжжух.

Улетели залпы стрел по практически беззащитным ополченцам.

Те смешались и отступили, впитав в процессе еще четыре залпа.

Мамаю потребовалось около получаса, чтобы навести относительный порядок в кочевом ополчении. Тимур же ждал. Время работало на него. Да и проводить наступление пехотой опасался. Ведь она фактически являлась необученным ополчением, набранным в городах Средней Азии. А значит, держать строй могла только стоя на месте. Двинется вперед – и все – пойдет разрывами. Смешается в кучу. Это могло закончиться печально.

Восстановив порядок в своих войсках, половецкий султан решился на натуральную авантюру в представлении кочевых народов. На таранный удар. В степи его не любили категорически. Но тут он подходил более чем. Жиденькая цепочка легкой пехоты с большими щитами и короткими копьями прикрывала пеших лучников. Опрокинуть их можно было с наскока довольно просто. Даже на тех, не самых могучих лошадях, что имелись у воинов Мамая…

Кое-как выстроившись в две шеренги, дружина степи двинулась вперед, разгоняясь с нарастающей интенсивностью. А за ней устремилось и ополчение.

Разгон.

Удар.

И пехотинцы Тимура разлетелись в стороны, словно кегли, пропуская врага к лучникам.

Одна беда – пики обломились. И скорость потеряна.

Тимур же выдвинул вперед свою гвардию – всадников персидского типа. Лошади линейных пород, но доспехи прикрывают и воина, и его коня. Этакие потомки древних катафрактов. Вот они и атаковали при поддержке союзных Тимуру степных дружин. Те хоть и уступали ядру Мамаева войска в снаряжении, но их было больше.

Это и определило исход сражения.

Замешкавшаяся и завязшая дружина Мамая была опрокинута персидской гвардией Тимура. И побежала. Уже окончательно. А вслед за ней дрогнуло и ополчение, не сильно рвавшееся в бой…

Как Мамай вырвался из этой мясорубки – одному шайтану известно. Потому что он находился на острие атаки, ведя за собой людей в непривычном для них деле. Так что, когда ударили персидские всадники, султан оказался зажат между «молотом» и «наковальней». Потерял коня. Получил несколько ранений. Но выжил и вырвался, несмотря ни на что.

Два тяжелых поражения[76] в течение семи лет и потеря столицы больно ударили по статусу султана. Однако дружина осталась ему верной. Ведь именно он вытащил их из грязи и ничтожества. А вот кочевые рода отворачивались один за другим. Нет, они не гнали его, оказывая гостеприимство. Но главой Белой Орды уже не признавали. Да-да, именно Белой Орды. После разгрома под Астраханью вновь о ней заговорили.

Тимур же хоть и понес существенные потери, но вполне сохранил боеспособность и ждал в Астрахани подхода войск своего союзника – хана Синей Орды Тохтамыша. Тот совсем ослаб в междоусобной борьбе. И самостоятельной силы уже практически не представлял. Однако в текущей ситуации пригодился бы и он. Почему Тимур сидел и ждал? Потому как для него было совершенно очевидно – Мамай отправится к своему благодетелю – Дмитрию. А значит что? Правильно. Нужно было ждать реакции этого человека. Как там сложились его столкновения с войсками объединенной коалиции Центральной Европы? Неизвестно. Какими войсками он располагает и что из них может выделить для поддержки Мамая? Тоже совершенно неопределенно.

Он бы, может быть, и двинулся на Москву или хотя бы на Рязань вот так, наугад. Но вдруг Дмитрий не разбит, а, напротив, смог одержать решающую победу и сохранить свое войско? Ведь могло быть такое? Могло. Поэтому Тимур не решался на подобный риск. Это отсюда, из Астрахани, он мог легко и просто отступить на юг, зная, что так далеко в текущей обстановке Дмитрий за ним не пойдет. А бежать через степь от Рязани или Москвы – идея дурная. Как и встречаться с основными силами противника лоб в лоб… По его субъективному мнению, разумеется. Тот же Тохтамыш, по слухам, рвался в бой. Но оно и понятно – его риски были несравнимо меньше.

12 августа 1386 года, Вильнюс

Король Польши и Литвы Владислав не успевал…

Отступив и с трудом собрав остатки своей армии, он отправился в Вильнюс. Кошмарный разгром совершенно деморализовал его людей. Поэтому король хотел забрать казну и отступить во Львов. Хорошая крепость и далеко от границы с этим опасным соседом. Но он не успевал…

Вчера пришло известие о появлении русских всадников севернее города. А значит, пути на юг и запад тоже отрезаны. Ему бы прорываться, только как? Бросить верных людей и огромный обоз с ценным имуществом? Ведь если у пана-атамана нет золотого запаса, от него вчерашние преданные бойцы разбегаются в разные стороны. А ведь поражение под Оршей не только стало сильным ударом по его державе, но и поставило под вопрос права Владислава на правление Литвой. Ведь Ольгерд назначил его преемником вопреки праву наследования. Грядет большая междоусобица, в которой нужно быть при воинах и деньгах, если хочешь выжить. А тут еще этот чертов Дмитрий со своими войсками.

Владислав с раздражением лягнул своего коня шпорами и направился к городской стене.

«Что же делать? Что же делать?» – пульсировало в его голове, сводя с ума.

– Ваше Величество, – покорно склонил голову старый служака. Уже седой. Еще с отцом прошел через многие кампании. В глазах грусть и понимание.

Владислав поджал губы, чуть поморщился и, соскочив с коня, направился на стену. Где и замер.

– Почему не донесли? – тихо спросил король.

– Так вы сами ехали, – пожал плечами старший над этим участком. – Мы думали, что уже кто-то передал.

– Думали они… – фыркнул Владислав и вновь обратил свой взор туда, где молча и спокойно двигались войска Российской Империи.