Другую группу после некоторого препирательства составили из Алексея и Николая. Алексей вынесет товарища на руках и, остановится возле часового. Калека и поддерживающий его заключенный, у которого заняты обе руки, не насторожат душмана, и его легче будет скрутить.

Прогулка, как обычно, началась перед закатом солнца. Свободные от службы «духи» покинули караулку и устремились в лагерь. Гнусавый голос муэдзина, призывавший мусульман к молитве, прозвучал для заключенных призывом к действию. Двор крепости опустел. Только Абдулло замешкался. Почуял, похоже, что события вышли из-под его контроля…

Абдулло долго тешил себя иллюзией соучастия в организации побега. Лучше других понимал гибельность предприятия и все же искал связи с пуштунами, добывал для Полуяна «курево», для сопливого Сашки – лишнюю лепешку. Зачем он это делал, Абдулло и сам не знал. Впрочем, знал… За решеткой были свои, понятные ребята, которым знакомо чувство локтя, понятия дружбы, взаимовыручки. Абдулло был одним из них. Он учился в школе, был октябренком, пионером. Как все. Потом в армии, принимая присягу, повторял в строю, как все: «Я гражданин Союза Советских Социалистических Республик… торжественно клянусь…» Как же это было давно? Теперь он никому не товарищ. Теперь он ничей гражданин…

Раздался резкий, как удар хлыста, свист. То был сигнал. Сигнал для нападения. Согнувшийся в три погибели Пушник, которого с трудом тащил немощный старлей, внезапно встал на ноги, выпрямился и пошел на охранника. Тот попытался вскинуть автомат, но не успел: Пушник с размаху ударил его кулаком в переносицу. Подскочивший сзади Алексей накинул на шею цепь. Душман захрипел и медленно, как куль, осел на землю. Почти одновременно Полуян расправился со своей жертвой. Тот успел лишь коротко вскрикнуть и завалился набок.

– Что делал? Зачем? – дико заорал Абдулло. – Смерть подписал всем. Кто соглашался умирать? Я – нет…

Пушник, совершенно обессилевший после перенесенного напряжения, негромко позвал:

– Иди к нам, Абдулло. Кто старое помянет…

Слова Пушника не достигли ушей. Абдулло бросился к воротам.

– Куда? Назад, сука!.. – крикнул Полуян. Схватил автомат, выпавший из рук охранника, прицелился. Но выстрелить не дал Связист.

– С ума сошел, паря, – схватил он Полуяна за плечо. – Ты ж сейчас всех святых спугнешь. Быстрее к складу!

Опомнившись, Полуян помчался в кузню, схватил молот и с размаху обрушил его на дверь. Замок на кованых петлях не шелохнулся, зато не выдержали петли. Обе створки с грохотом рухнули внутрь, взметнув столб пыли. В помещении было полутемно. Маленькие оконца под потолком пропускали мало света. Но даже при таком, скудном освещении хорошо просматривались стеллажи с разложенным на них оружием, ящики с гранатами и снарядами, цинки, набитые патронами.

– Ну, вот, а ты сомневался, Колья! – сказал Моряк хрипло.

Ребята вокруг захохотали. Напряжение было столь велико, что разрядка оказалась спасительной.

За крепостной стеной послышались крики, нарастающий топот множества ног. «Значит, все-таки Абдулло! Предал, сволочь, в последний момент!» – подумал Пушник. Он первым вошел в арсенал, с трудом добрался до стены. Стиснув зубы, едва сдержал крик. Боль в пояснице пронзила насквозь – сейчас это было особенно обидно.

В воротах крепости показались «духи». И тут опомнился Алексей.

– Разобрать автоматы! – крикнул он. – К бою.

– Командуй, старлей! – рявкнул могучим басом Полуян. – Нету мочи терпеть. Давить хочу гадов!

– Настреляешься, Ян, обещаю. К бою! Огонь!..

Очереди застучали почти одновременно. Два десятка стволов – могучая сила. «Духи» словно споткнулись о невидимую преграду, остановились и, устилая двор трупами, буквально через минуту с воплями ринулись обратно за ворота.

Глава 7

26 апреля 1985 года в 18:00 по местному времени группа советских и афганских военнопленных в количестве до 24 человек, содержащихся в районе центра подготовки афганской контрреволюции Бадабера (24 км южнее Пешавара, СЗПП, Пакистан), совершили вооруженное выступление. Напав на охрану, военнопленные завладели ее оружием, заняли оборону…

Из докладной начальника Главного разведывательного

управления Советской армии министру обороны СССР

Двор крепости давно опустел, а ребята все еще не могли остановиться и продолжали осатанело поливать свинцом плац, вспучивая землю вокруг нескольких продырявленных тел. Опьяненные внезапной свободой, дорвавшиеся до оружия, они остервенели и никак не могли остановиться, вкладывая в дрожащие от выстрелов автоматы накопившуюся за время плена ненависть. Алексей понимал ребят и сам готов был бить, душить истязателей до тех пор, пока не захлебнутся собственной кровью. Но он был сейчас не одним из пленных. Он был командиром. Парни сами сделали выбор, вручив ему свои судьбы. И теперь Алексей остро, как никогда прежде, почувствовал ответственность за товарищей по несчастью, волею обстоятельств ставших отныне и, возможно, до смерти его подчиненными.

– Отставить огонь! Сержанту Полуяну остаться у двери и вести наблюдение за противником! Остальные – ко мне! – крикнул Алексей и с удовлетворением отметил, как четко и быстро было выполнено приказание.

С того момента, когда Ян сказал, что пленные решили выбрать товарища старшего лейтенанта своим командиром, в душе Алексея все перевернулось. Тяжелое беспросветное отчаяние, владевшее им последние часы, внезапно отступило, и он почувствовал огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. Мысленно после разговора с Жабой Алексей распрощался с жизнью и молил лишь о том, чтобы не подвела воля, чтоб смог достойно, как подобает русскому офицеру-десантнику, встретить мучительную смерть… Теперь же он словно родился заново, но уже совсем другим человеком. Прежнее, пацанячье бахвальство, легкомыслие слетело шелухой. Теперь Алексей ощущал себя много повидавшим, еще больше испытавшим в жизни человеком, умудренным горчайшим опытом и потому ставшим трезвым и расчетливым…

Ребята обступили старшего лейтенанта со всех сторон, и Алексей благодарно подумал: какие близкие, родные лица… Но было не до объяснений в любви. Обстоятельства поставили их на грань жизни и смерти – назад пути нет. Теперь они не просто пленные, сведенные волею судьбы под одну крышу, а подразделение Советской армии, сражающееся в окружении противника. Только железная дисциплина и беспрекословное повиновение могут обеспечить успех в бою. А бой предстоит тяжелый, и кто знает, когда он окончится и чем!

Алексей вскинул правую руку, скомандовал:

– В две шеренги становись!

Люди бросились выполнять команду. Афганцы пристроились на левом фланге. Алексей спросил:

– Кто понимает по-русски?

– Я немного умей, – отозвался пожилой человек с выправкой, выдающей в нем военного.

– Имя, звание?

– Туран Акар Барат, – ответил афганец.

– Будешь переводить мои распоряжения, товарищ Барат. Понятно?

– Совсем понятно, рафик старший лейтенант. Разреши занять оборону на крыше. Мои люди миномет умеют, пушка знают.

Предложение афганца взять плац под перекрестный огонь было дельным, тактически грамотным и, главное, своевременным. «Духи», очухавшись, могли в любую минуту полезть снова. Жаба наверняка рвет и мечет, прекрасно