ей, что она даже не смеет потешаться надо мной. Когда мы разделились, где–то в шести метрах от себя я встретила молодого оленя. Я легла на землю, спрятавшись в кустах, затаила дыхание и стала наблюдать за этим красивым животным. Я понимала, что не способна убить его. А человека убить смогла…

Бросив камень, я спугнула животное. Когда он убежал, я перевернулась на спину. Небо было хмурым, через день должен был пойти дождь. Теплый ветер качал деревья и ласкал кожу, когда я лежала, и по моим щекам текли слезы. Мне было тяжело. Думаю, не каждому легко на душе после убийства. Я чувствовала, как меня ненавидела большая часть лагеря. И кругом был обман. Возможно, сегодня я спасла своего врага, сказав, что он не является Дежурным. Я тоже обманывала. И меня обманывали. В особенности те, кому я начинала верить. И я не о Вике с Димой.

По пути к условленному месту встречи я пристрелила только одну птицу. У Ани тоже с добычей было не густо. Дима так вообще пришел ни с чем. Мы все встретились, когда обед уже давным–давно прошел. Было где–то уже часов пять. Еще часа два мы будем добираться до лагеря. Как раз успеем к ужину. Но только одна мысль о еде заставляла меня чувствовать тошноту. Мне было достаточно попить воды, что я и сделала. Было еще больнее идти, когда меня все время подгоняла рыжая. Было ясно, что между нами была вражда, о которой все уже давно знали. Аня вчера только подтвердила это, несколько раз ударив меня по лицу и животу. Судя по тому, что у меня болело ребро, она попала и по нему. Ее внешность не соответствовала ее характеру, который был до ужаса озлобленным.

Единственный плюс всей этой сегодняшней охоты в том, что рядом, наконец, не было Максима. И все–таки я раз пятьдесят о нем вспомнила. И я не знала, хорошо это или плохо думать о нем постоянно? Я столько не думала о Варе, сколько о нем. Я столько не думала ни о ком, как о нем. Пора с этим завязывать, говорила я себе. Надо вообще перестать с ним общаться. Думаю, все закончилось на том, когда я спасла его задницу от Игоря. Услуга за услугу. Больше нас ничего не связывает. Пора с этим кончать. Господи!

Наконец, от этих ужасных мыслей меня отвлекла Аня:

– Знаешь, простреленная нога еще не повод тащиться словно улитка!

– Аня, ну не начинай, а! – отозвался Дима. – Хватит уже.

– Думаешь, Игорь просто так ее с нами отправил? – она оглянулась на меня и посмотрела так же с ненавистью. – Он же хотел, чтобы мы ее прикончили.

– По–моему, он всего на всего хотел позлить тебя. В последнее время ты нарушаешь наши порядки. Вот и все! А Таня лишь здесь для того, чтобы ты постоянно тряслась от злобы. Игорь умеет выбирать тактику.

– Теперь понятно, почему он отправляет тех, кто и ружья–то не умеет держать.

Я молчала. Честно говоря, я уже не обращала на нее никакого внимания. Я снова погрузилась в свои мысли, мне не хотелось говорить, а тем более ругаться с кем–то. Я видела, мое молчание раздражало Аню. Несколько раз она назвала меня глухонемой. Дима всячески пытался утихомирить ее, это еще больше ее злило. Она понапрасну трепала свои нервы. Теперь я понимала, о чем говорил Дима. Она, наконец, должна устать и оставить свои попытки как–то задеть меня. Где–то минут десять она даже не говорила обо мне, но стоило ей вспомнить о Леше и Даше, как она тут же говорила о том, какая я мразь. Я молчала всю дорогу и следила за ее перепалками с Димой и ее попытками поругаться со мной еще сильнее. Аня действительно говорила о том, что задевало меня. И правда, хреново, когда ты для других совсем не тот, какой есть на самом деле. Но я молчала и выслушивала ее догадки. Я была шпионкой из правительства, обычной беженкой, желающей заполучить все запасы лагеря путем убийства всех его жильцов, Дежурным, хотя женщины никогда не были таковыми. Ну а то, что я вообще дочь одного из важных людей правительства, насмешило меня. Благо, я улыбнулась тогда, когда Аня этого не видела.

И так два часа…

Придя в лагерь, я не ужиная завалилась возле дерева и уснула, так как очень утомилась, пусть и пристрелила только одну птицу. Сначала я слышала, как меня пыталась разбудить Варя, но я делала вид, что сплю. А потом отключилась так, что даже никаких шорохов не слышала ночью. Мне не снились сны, мой организм отдыхал, а мой мозг считал, что не следует развлекать меня фантазиями, когда я спала. Но при всем при этом, встала я раньше всех. Те, кто были ночью на дежурстве, давно уже были в мире снов. Первым делом я решила пройтись до реки. Она была холодной, но все же я в ней искупнулась, так как мне уже не нравилось то, что я выглядела как свинья. Пользуясь тем, что все еще спали, и никто не мог прийти к этому месту, я полностью разделась и залетела в воду. После минуты пребывания в воде у меня зуб на зуб не попадал. Но это не самое страшное. У меня было неприятное чувство, будто за мной кто–то следил. Я оборачивалась несколько раз, но ничего не замечала. Как мое тело привыкло к температуре воды, я начала мыться. Это было просто блаженством после всего того, что со мной приключилось. Я, наконец–то, смыла с лица и рук всю кровь, промыла хорошенько все раны, а под конец полностью занырнула в воду на полминуты. Потом вышла на берег, надела на себя свою одежду и пошла снова к лагерю, где все еще спали.

Я начинала замечать, что при каждом шорохе я теперь настораживалась. Вот и сейчас я вынула из кармана штанов нож, который был у меня со вчерашнего дня, и приготовилась к нападению. Шорохи тут же стихли. Я немного успокоилась. Но потом вспомнила, что проснулась без Вари, ее не было рядом. Я даже не проконтролировала то, как она легла спать. Я даже забыла про нее. Да, Таня, поздравляю тебя. Победитель в номинации " Самая тупоголовая сестра". Я быстро обошла всю территорию лагеря. Ее не было здесь. Взяв ружье, я побежала в лес. Через двадцать минут поисков я решила снова вернуться к лагерю, но услышала голоса и спряталась в кустах, перезарядив