Женитьба стала для Грейма очень счастливым поворотом на жизненном пути, и те из нас, кто учился у него в последующие годы, знали его как уверенного и удовлетворенного человека. Это был не тот Грейм, которого видели его прежние ученики. Однако его стремление к совершенству все еще проявлялось.

Возможность проведения семинара по зрению вместе с Зелигом Хехтом, вероятно, предопределила решение Грейма уехать из Брауна в Колумбийский университет. Был учрежден еженедельный семинар, который проводился в лаборатории Хехта самим Хехтом и Шлэром под руководством Грейма. Большинство студентов были с факультета психологии. В то время у Хехта был лишь один аспирант. Хауэрд Бейкер участвовал в семинаре как студент. Семинар был важным элементом в его подготовке к аспирантуре и помогал ему чувствовать себя свободно при обсуждении и обмене идеями в компании двух «светил» в области исследования зрения. К сожалению, семинар прекратил свое существование в тот же год, когда и начался — из-за кончины Хехта в 1947 году. В этот период длительное и плодотворное сотрудничество с Греймом начал Юнь Хея, который прежде работал с Хехтом.

Грейм вел продвинутый курс по экспериментальной психологии, рассчитанный на два семестра и обязательный для всех аспирантов. В первом семестре они изучали широкий круг проблем, связанных со зрением, читая статьи в оригинальной литературе, которые отдельные студенты должны были представлять на занятиях. Второй семестр был посвящен двигательной активности, условным рефлексам и научению. Пройдя оба эти курса, студенты получали более полное представление о Грейме как о психологе-экспериментаторе — одного курса по зрению было бы для этого недостаточно.

Одним из преимуществ работы с Греймом была возможность встретиться со многими из ведущих исследователей в области зрения со всего мира. Среди них были Хартлайн, Грэнит, У. Д. Райт, Пьсрон, сэр Фредерик Барлетт, Джеймс Гибсон, Кен Оугл, Гленн Фрай, Лоррин Риггс, С. Хауэрд Барли и Мотокава.

Летом 1952 года Грейма пригласили в Японию, а осенью он получил возможность поехать на год в Лондон в качестве офицера связи при Управлении военно-морских исследований. Это были его первые поездки за границу, и он получил от них огромное удовольствие. Всю оставшуюся жизнь он поддерживал постоянный контакт с друзьями из Японии.

В Лондон Грейм поехал вместе с женой, и они в полной мере использовали возможность посетить лаборатории ученых в Англии и Западной Европе. Грейм был хорошим представителем науки Соединенных Штатов.

В 1948 году Грейм вступил в переговоры с представителями компании «Уайли энд Санз» относительно написания книги о зрении. Профессор Лангфельд из Принстона был редактором-консультантом по психологии, и он предложил Грейму взяться за этот проект без соавторов. Как позже вспоминал Грейм: «Вскоре стало ясно, что одного человека для издания книги недостаточно» (1972). Поэтому он воспользовался помощью нескольких из его бывших студентов. Членам группы были назначены темы, и предполагалось, что на все потребуется несколько лет.

Роль редактора, которому приходилось наставлять, уговаривать и принуждать, Грейму была не по душе, но без такого редакторскою давления соблюдения установленных сроков было не добиться. Состав группы претерпел некоторые изменения — часть сотрудников отказалась от работы и была заменена.

В 1956 году на факультете психологии Колумбийского университета начал свою преподавательскую деятельность Уильям Макгилл, доктор психологических наук из Гарварда. Влияние С. С. Стивенса на отношение Макгилла к масштабированию и другим интересующим Грейма вопросам стало основой некоторых дискуссий между этими двумя учеными, резко обозначивших различия в их позициях. В результате Макгилл, доцент, и Грейм, профессор и декан факультета, начали длительную серию неформальных бесед за ланчем, которые продолжались в течение ряда лет. Макгилл указывал на то, что Грейм считал своим священным долгом пополнить свое образование в некоторых областях. Строгий подход Грейма к теории психофизического масштабирования был для Макгилла своего рода откровением. Как он выразился: «Передо мной находился мощнейший интеллект, у которого мне пришлось многому поучиться».

Макгилл передал атмосферу греймовского кабинета и кое-что о характере этого человека в одном из описаний этих бесед: «Я учился у него в этом маленьком кабинете с плохо покрашенными стенами и разбитой дверью; журналы были в беспорядке разбросаны на столе, в полу и на кресле, в котором я сидел. Это было ни с чем не сравнимо, это был бесконечный семинар на все мыслимые темы — и на высочайшем уровне. Во время этих неформальных ежедневных встреч я отчетливо увидел личные качества ученого мирового класса. Он был требователен и часто вселял ужас в своих студентов. Но те же самые требования он предъявлял и к своим собственным работам. При мысли о том, что он мог внести ошибку в какую-нибудь статью, у него холодела кровь».

Ближе познакомившись с Греймом, Макгилл обнаружил у него удивительно непочтительное чувство юмора и узнал массу анекдотов, которые в смешанной компании лучше не повторять. Например, Грейм очень любил рассказывать историю о реакции секретаря факультета в университете Корнелла, которая застала молодого человека и девушку за далеко не учебным занятием в деканате. «Дело не в том, чем они занимались, — восклицала она, — но они делали это на кресле мистера Титченера!»

Иногда в этих разговорах упоминался Жак Барзен, проректор Колумбийского университета. Барзен нес определенную ответственность за то, что преподавание социальной психологии было передано отдельному факультету, а также за отъезд Келлера и Шёнфельда, активных сторонников бихевиоризма Скиннера. Подозревали, что Барзен скептически относился к такого рода занятиям и не оценивал их интеллектуального значения. Строгий подход Грейма к науке, не украшенный цветистыми гиперболами, Барзен не хотел или не мог понять, и это ставило Грейма в неловкое положение.

Трудно представить себе двух людей, находившихся на вершине научной славы, которые были бы более непохожи, чем Грейм и Барзен. Барзен воспринимался как воплощение высокой эрудиции. Грейм был человеком непритязательным и презрительно относился к атрибутам власти. Официальные документы он подписывал как «сотрудник»; слово «декан» казалось ему слишком напыщенным.

В 1965 году Макгилл перевелся в Калифорнийский университет в Сан-Диего. Через несколько лет он стал ректором этого университета. В 1970 году он возвратился в Колумбийский университет ректором Колумбийского университета. Тем временем Грейм получил повреждение бедра, перенес инсульт и испытывал серьезные проблемы с сердцем. Вид Грейма потряс Макгилла: «Казалось, что за то короткое время, что мы не виделись, он постарел на двадцать лет… Простые движения давались ему с трудом и причиняли боль». Сильно пошатнувшееся здоровье Грейма исключало возобновление их прежних отношений.

В июле 1971 года Грейм скончался. На заупокойной службе в часовне церкви Святого Павла, расположенной на территории Колумбийского университета, присутствовали друзья и бывшие студенты Грейма. Отдать последний долг покойному пришли его жена, братья Артур и Джордж и другие члены семьи. Артур Грейм, Лорин Риггс, Нэт Шёнфельд и Джон Лотт Браун произнесли речи, выразив уважение к этому человеку и чувство понесенной утраты. Руководил всей процедурой Леонард Матэн. Это было запоминающееся зрелище.