– Это ты сейчас говоришь, когда уже взрослая, когда за плечами какой-то отрезок пути… – заметила Арина и вздохнула. – А когда была молодая, какой ты была? Не хотелось сбежать из дома, к примеру?

– Никогда. У меня дома было так хорошо, что я иногда думаю, что ничего бы не потеряла, если бы осталась жить с мамой… Она у меня – удивительная женщина… Она всегда нас с Наткой баловала… но мы всегда помнили о том, что маму нельзя расстраивать… Если случалось, что мы влюблялись, то мама всегда была нашей союзницей, мы советовались с ней, да и теперь советуемся… Я бы очень хотела, если у меня будет девочка, чтобы у нас с ней были бы такие же доверительные и близкие отношения, как у нас с мамой…

– А у меня из головы не выходит Катя… Как представлю себе ее труп… Знаешь, так хотелось ее увидеть, я представляла даже, как познакомлюсь с ней… И… познакомилась…

– Так я поэтому и рассказываю тебе о своей маме. Важно, когда ребенку нравится быть дома, в семье… Вот и ты, когда у вас Леней, даст бог, появятся дети, не упустила бы их…

– Рита, ну о чем ты говоришь?! – горько воскликнула Арина. – Я тут с ума схожу от страха и бессилия, потому что не знаю даже слов, которыми я могла бы успокоить Леню, а ты…

– Знаешь, у меня изжога от шоколада… Или от маринованного перца… Так печет…

– Может, у Лени есть лекарства?… – робко предложила Арина. – Но я не знаю, где они лежат…

– Я знаю отличное средство от изжоги – четыре изюмины. Съешь и сразу забываешь про изжогу.

– Не знаю, есть у него или нет…

– А мы сейчас посмотрим…

Рита принялась открывать выстроенные в ряд красивые банки.

– Соль, сахар, кофе… Нет, изюмом здесь и не пахнет. А где у него лежат лекарства?

– Понятия не имею… Да я всего-то пару раз здесь была… Ничего не знаю, где, что…

– Его лекарства в его аптеках… Не забывай, что он держит сеть аптек.

Рита напряглась. Четверть часа тому назад она, находясь в ванной, отправила важное сообщение Натке. Оно должно было вот-вот сработать. И точно. Сестра ее не подвела. Ожил телефон Арины. Она каким-то судорожным движением схватила его со стола.

– Кто? Наташа? Какая Наташа? А… Ната? Сестра Риты? – и, прикрыв рукой телефон, прошептала Рите: – Это твоя сестра, представляешь?.. Слушаю тебя, Ната. Что? Гох ничего не сделал? Говори громче… Он сейчас у тебя? Пьяный? Поняла, хорошо, я приеду…

Она положила телефон в сумку.

– Рита, я ненадолго. Ната сказала, что к ней приехал Гох, что он пьяный, оскорбляет ее, говорит, что не собирается отдавать свою новую машину, что мы вроде бы все подстроили… Говорит, что хочет увидеть меня и… матерится, словом…

– Хорошо. Иди. А я побуду здесь, с Леней. Я уверена, что ты быстро разберешься с этим охамевшим журналистом…

– А если вдруг Леня проснется?

– У него сейчас шок, к тому же он выпил прилично… Пусть поспит… Подожди, Арина. Какое сегодня число?

– Двадцать девятое сентября, а что?

– Запомни этот день…

– А ты думаешь, я смогу его забыть?

Арина ушла.

Рита открыла холодильник и увидела там то, что и предполагала. Позвонила Марку.

– Когда приблизительно была убита Померанцева?

– Приблизительно восемнадцатого или девятнадцатого сентября…

– Спасибо, Марк. Ты позвонил Ларисе Бон?

– Да. Она с минуты на минуту будет у меня в кабинете.

– А что с машиной ее сына?

– Нашли.

– И что? Я была права?

– Да. И чулок, и волосы… белые…

– Ну, белые волосы – это естественно. Это же она была за рулем, Померанцева. Что еще?

– Осмотр еще не закончили. Там тоже работают эксперты.

– Хорошенько осмотрите чулок. Там должны быть микрочастицы кожи жертв…

– Рита!

– Извини. Узнать бы, когда была убита Катя…

– Это будет сделать крайне сложно, потому что тело замерзло…

– Ничего, дату ее смерти я постараюсь вычислить…

– Ты мне так ничего и не расскажешь?

– Мы с тобой составили план действий…

– Но главного ты мне так и не сказала.

– Я могу ошибаться… – уклончиво ответила Рита. – Тем более, согласись, что мы, в сущности, пока ничего не знаем. И единственное, что у нас есть, – это мотив…

– Ты имеешь в виду Алика?

– Да, только его. Я постараюсь встретиться с Игорем, сыном Валентина. Возможно, он расскажет мне о Кате…

Она отключила телефон, села и задумалась. А не слишком ли она самонадеянна? Быть может, все ее предположения ошибочны, потому что она строит их исключительно на своем отношении к тем людям, которых, как ей думается, она знает? И как же ей в этой истории жаль Леонида, который пострадал больше всех. Он-то остался жив, а все его друзья и даже дочь оставили его… Как теперь он будет жить? Сможет ли Арина стать ему преданной женой? Как же не вовремя она их познакомила…

Алевтина Краузе курила возле окна, когда почувствовала, как сын подошел к ней. Тихо, очень тихо, и положил голову ей на плечо.

– Мам, почему ты не зажигаешь свет?

– Не хочу, Игорек, – ответила она ему по-немецки. – Понимаешь, когда здесь темно, то я могу представить себе, что мы с тобой не в России, а дома. Что я проснулась просто, чтобы попить воды… Мой ум не воспринимает всего случившегося. А еще мне ужасно жаль тебя. Я-то от твоего отца отдалилась. Да чего уж там, я практически о нем и не вспоминала. Разве что когда отправляла тебя сюда на каникулы. И мне, пусть тебе это не покажется странным, было на самом деле все равно, как сложилась у него жизнь, с кем он живет, как… Для меня его просто не было.

– Ты так ненавидела его?

– Да не то что ненавидела. Просто я заставила себя о нем забыть.

– Из-за чего вы разошлись?

– Мы не любили друг друга.

– И все? Но зачем же тогда женились?

– Я была беременна. Хочешь чаю?

– Хочу.

– Тогда включи свет.

Игорь, невысокий полноватый молодой человек с блестящими рыжеватыми кудрявыми волосами и огромными карими глазами, совершенно не походил на свою мать – стройную голубоглазую брюнетку.

– Знаешь, когда ты в пижаме, ты кажешься мне таким маленьким, беззащитным… Господи, я до сих пор благодарю бога за то, что мне удалось увезти тебя отсюда… От отца…

– Он умер, но я же чувствую, что ты продолжаешь ненавидеть его… Что он тебе сделал, что ты его с такой легкостью бросила? Неужели влюбилась в папу… я хотел сказать, в Иосифа, с первого взгляда?