— О, я встречался с ним лишь раз, и он показался мне приятным человеком, джентльменом.

— Приятный, похожий на джентльмена и пустой. Он был пуст, Яго. Он глазом не моргнул, когда у меня случилось видение. Его ничто не трогало. То, что я считала добротой, было всего лишь проявлением хороших манер. Мне пришлось признать эту правду, когда в деревне погиб ребенок, его затоптали лошади. Чаннинг смотрел на это несчастное изуродованное тельце, и его глаза не отражали ничего, даже отвращения при виде ран. Но он сделал все, что полагалось: организовал погребение и даже поговорил с убитыми горем родителями ребенка. А потом пошел обедать — обед подавался каждый день строго в одно и то же время.

— Не думаю, чтобы я когда-нибудь встречал подобного человека.

— И скажи за это спасибо. От этого мороз по коже. Может быть, именно поэтому меня так потянуло к Хартли. Думаю, он и сам этого не сознает, но он человек очень сильных эмоций. Признаюсь, я впитывала их, наслаждалась ими. Жизнь с Чаннингом удушила меня, а сейчас я могу дышать.

Яго побарабанил пальцами по столу.

— Прошлой ночью я чуть не ворвался к вам, но Кейт остановила меня.

Алтея покраснела:

— Это была бы щекотливая ситуация.

Яго ухмыльнулся:

— Думаю, да. — Потом он снова посерьезнел. — Я ничего не сделал, когда Редгрейв соблазнил мою племянницу, что ж, пусть будет так, ты вдова, взрослая женщина. Но если он опозорит тебя, если испачкает твое имя, если позволит себе плохо обращаться с тобой, я поступлю, как должен.

— Это по-честному, — согласилась Алтея. Но про себя решила: она сделает все, что в ее силах, чтобы удержать дядю и любовника от драки.

— Ну а теперь признайся, что так расстроило тебя вчера вечером?

Алтея рассказала ему все о своей стычке с Клодеттой и о решении уехать. Она терпеливо ждала, пока дядя бормотал длинное ругательство, а потом сказала:

— Хартли уверяет меня, что сможет остановить Клодетту, едва она сделает хоть малейшую попытку.

— Думаю, так и будет, но я все-таки оповещу всех членов семьи, которые теперь в городе.

— Хартли говорил об этом, но от угрозы Клодетты у меня кровь застыла в жилах. Мне сразу вспомнились все ужасные истории из прошлого нашей семьи. — Она глотнула чая. — Я все еще не уверена, можно ли остаться. Неужели я остаюсь только потому, что мне не хочется покидать его?

— Возможно, и поэтому тоже, но ты не должна поддаваться на угрозы. Каждый из нашей семьи согласился бы в этом со мной. Клодетты скоро не будет. Она очень усердно роет себе могилу. Я только беспокоюсь, что, лишившись своей власти, она накинется на одного из вас, на Хартли или на тебя. В ней есть холодное безумие.

— Знаю. Я это почувствовала. Это видно по ее глазам. Просто удивительно — как ей удалось соблазнять стольких мужчин?

— Мужчины, выбиравшие ее, не очень интересовались ее глазами.

— Бедняжки.

Однако Алтея скоро перестала веселиться. Мадам Клодетта недолго будет оставаться в счастливом неведении о грядущей высылке. Как только общество окончательно и безоговорочно откажется принимать ее, все смертельные игры закончатся. А вместе с этим, размышляла Алтея, исчезнут и источники дохода, кончится удобная жизнь и власть, которую она успела захватить. Алтея не сомневалась, она была уверена, что Клодетта будет драться до конца.

Хартли покончил с завтраком и отодвинул пустую тарелку. Ему хотелось бы разделить этот завтрак с Алтеей, но ни к чему бросать вызов Яго. Его вовсе не удивило, что захотелось поступить так, как он не делал никогда прежде — проснуться рядом с любовницей. Хартли начинал привыкать к тому, что поступает необычно. Он пришел к решению сделать Алтею маркизой, и желание разделить с ней завтрак только подтверждало правильность этого решения.

Он смотрел, как слуга убирает со стола, и думал об угрозе Клодетты. Алтея испугалась, и только за одно это Клодетте придется дорого заплатить. Однако он не совсем понимал страх Алтеи и намеревался собрать как можно больше сведений о прошлом ее семьи. Нет сомнений, что кто-то из ее предков дорого и страшно заплатил за свой дар. Яго и Алтея намекали на это мрачное прошлое и опасные времена, но Хартли не прислушался к их словам. Этот глубинный страх, который теперь проявила Алтея, можно использовать против нее, что и показала Клодетта. Теперь нужно выяснить, сможет ли он излечить свою жену от этого страха.

Жена. Это слово обычно пугало его. Но теперь ему не хочется украдкой выбираться из постели и красться в ночной тьме, словно вору. Хартли совершенно не хотелось просыпаться в одиночестве. И это было еще одним резким изменением в его образе жизни. Будут и другие изменения, но это его не пугало. Он готов жениться, готов жениться на Алтее.

Шум шагов у двери вырвал Хартли из раздумий. Он удивленно посмотрел на друзей, когда Олдус и Джиффорд торопливо подошли к столу, за которым он сидел. На мгновение его пронзил страх, не случилось ли что-нибудь с Алтеей. Но на их лицах была написана радость, а не тревога.

— Что такое? — выпрямляясь, спросил он. — Что случилось?

— Их нашли, — сказал Олдус и протянул мятый и грязный листок бумаги.

— Их? — Хартли неохотно взял бумагу, сам не понимая, почему колеблется.

— Детей. Жермен и Байяра. Их нашли, они живы, их везут домой. — Олдус похлопал Хартли по спине, а потом направился к буфету — посмотреть, что там еще осталось из еды. Джиффорд последовал за ним.

Хартли держал бумагу в дрожащих руках. Ничего странного, что у него дрожат руки — три долгих года он разыскивал детей, продолжая надеяться, что они не погибли на берегу. Алтея оживила его надежду, но годы неудач и страха сделали свое дело. Теперь в его руках сообщение о том, что Жермен и Байяр выжили, что скоро они будут дома, а он застыл в страхе и нерешительности. Это смешно, как будто награда получена, а он не знает, что с ней делать.

— С тобой все в порядке, Хартли? — спросил Олдус, садясь справа от Хартли с тарелкой, полной еды.

— Да, думаю, да. — Хартли покачал головой, когда Джиффорд сел слева. — Должно быть, я просто ошеломлен, ведь все случилось так быстро. После трех долгих лет безуспешных поисков у Алтеи случается видение, ее кузены отправляются во Францию, а неделю спустя я получаю известие, что мои племянники найдены и скоро будут дома. Моему уму трудно это постичь. — Он перечитал записку.

— Как сказал Лео, им понадобилось время, чтобы убедить твоего племянника, что он именно тот, кем его считают. Сначала дети даже пытались бежать. Похоже, этот парень, Бенед, — настоящая ищейка, причем хорошая, он их быстро поймал.

— Эта пара, которая их прятала, потребовала заплатить за все заботы о детях, меня это беспокоит.

— Ты бы все равно им что-нибудь дал, — заметил Джиффорд.

— Да, — согласился Хартли. — Но то, что они потребовали денег, заставляет меня задуматься: чем занимались мои племянники на этой ферме?