Я часто размышлял, как столкновение с болезнью и смертью в столь раннем возрасте помогли архиепископу морально окрепнуть. Болезнь – одна из самых распространенных причин страданий и несчастий, но даже в ней можно найти смысл и повод для духовного роста, как это сделал мой отец. Вообще говоря, болезнь, пожалуй, чаще всего заставляет переосмысливать и менять свою жизнь. Смертельно больной, который начинает ценить каждый момент жизни и наконец жить в полную силу, – уже почти клише. Много лет назад работа над книгой свела меня с врачом, который ухаживал за серьезно больными и умирающими пациентами. Он проводил четкую грань между лечением и исцелением: лечение, по его словам, означает избавление от болезни, но оно не всегда возможно. Исцеление же равнозначно обретению целостности; человек может исцелиться независимо от того, излечима его болезнь или нет.

Архиепископ выразил пожелание быть кремированным (ради экономии места) и похороненным просто и без почестей. Скромностью ритуала он хочет побудить других граждан страны не тратиться на дорогие гробы и традиционные пышные церемонии. Моральные лидеры подают пример даже в том, что касается смерти. Затем архиепископ взглянул на меня и с твердой уверенностью произнес:

– Смерть – это данность. Ты тоже умрешь. Как хорошо, что в наше время можно выразить свою волю по поводу организации собственных похорон. В этом нет ничего странного и зловещего: мы просто признаем это как данность. Я сам провел немало похорон и теперь уже часто говорю себе: «Кстати, очень скоро ты окажешься на его месте. Это вполне мог быть и ты». Конечно, мы все испытываем ностальгию по тому, что имели; осознаем, чего нам не будет хватать. Я буду скучать по своей семье. По жене, которая была моей спутницей эти шестьдесят лет. Мне многого будет не хватать. Но согласно христианской традиции, к которой я принадлежу, там, за чертой, меня ждет более полная жизнь.

Это же замечательно, что мы умираем. Представьте, что мы живем вечно: наша бедная планета никогда не справилась бы с таким грузом. Ей и так тяжело нести на себе семь миллиардов жителей. В моей жизни были начало, середина и будет конец. Мне нравится эта симметрия. Симметрия, – он задумчиво повторил это слово и рассмеялся.

– Представьте, сколько людей жили бы в мире, если бы не умирали? Надеюсь, то, во что я верю, окажется правдой и в раю я действительно повстречаю своих близких – родителей и старшего брата, которого я совсем не знал, потому что он умер в младенчестве. Там меня ждет знакомство со многими прекрасными людьми. Мне, например, хочется встретиться со святым Августином. И святым Фомой Аквинским, который поведал нам так много о силе молитвы.

– Поскольку Бог – это Бог и Он бесконечен, а нам, смертным, никогда не познать его бесконечность, рай станет для нас местом постоянных открытий. – Архиепископ неподвижно смотрел куда-то вдаль. – Я скажу: Бог, как Ты прекрасен. И позову кого-нибудь, кто окажется рядом: иди, иди, посмотри скорее! И он скажет: ты видел, как прекрасен Бог?

Архиепископ замолчал.

Возможно, смерть и страх смерти – действительно величайшие преграды, мешающие радоваться жизни. Конечно, когда мы умрем, все это уже не будет волновать, но страх приближения смерти и страданий, часто сопровождающих умирание, а главное, страх забвения и потери себя – вот что пугает больше всего. Многие психологи утверждают, что в основе всех человеческих опасений лежит страх смерти. Многие историки религий сходятся в том, что верования возникли как попытка разрешить загадку смерти. В современной жизни все стараются держать страх смерти на максимальном расстоянии. Мы избегаем общения с очень старыми или очень больными людьми, словно болезнь, слабость и смерть существуют где-то там, за стенами учреждений, и не соприкасаются с повседневностью.

Через несколько секунд эстафету принял Далай-лама.

– Тема смерти занимает людские умы уже несколько тысячелетий, и у всех религий свои представления и понятия, что же будет «потом». Вот, например, рай, о котором ты говорил, – прекрасное понятие. Синтоисты в Японии тоже верят, что после смерти человек автоматически попадает в рай, где живут все его предки.

– Задумываясь о смерти, многие испытывают сильный страх. Обычно я говорю им, что необходимо признать: смерть – это часть жизни. Как ты верно заметил, есть начало и есть конец. И как только мы согласимся с тем, что это нормально и рано или поздно смерть придет, отношение к ней сразу изменится. Некоторые смущаются, когда их спрашивают про возраст, или делают вид, что они моложе, чем на самом деле. Глупо себя обманывать. Мы должны быть реалистами.

– Да, точно, – согласился архиепископ.

– Если ты заболел, – сказал Далай-лама, – лучше признать, что это так, и начать лечение, чем делать вид, что ничего не случилось, тем самым обманывая себя.

Во время визита в Дхарамсалу мы договорились, что архиепископа примет личный врач Далай-ламы Еши Донден. Моя жена Рэйчел практикует интегральную[30] медицину, и ей было интересно узнать, что посоветует знаменитый лекарь архиепископу, у которого случился рецидив рака простаты.

По удивительному совпадению, доктор Донден помог моей матери вылечить рак крови. Много лет назад я учился в старших классах, когда он приезжал в Нью-Йорк. В Дхарамсале, когда я в январе готовился к нынешнему визиту, мне сказали, что доктор Донден умер, но оказалось, что он жив и здоров в свои почти девяносто лет! Я был очень рад его видеть, поблагодарил за то, что он спас жизнь моей матери, и попросил помочь архиепископу, если это окажется возможным.

Донден пришел в гостиничный номер Туту. Лысая голова и большие уши делали его похожим на Йоду из «Звездных войн» – разве что выше ростом. Его лицо было бесстрастным, а пальцы, которыми он нащупывал пульс пациента, казались одновременно хрупкими и сильными. Архиепископ лежал на широкой кровати. В окне виднелись долины Дхарамсалы, окруженные крутыми холмами, которые поросли дубами и вечнозелеными растениями. За ними, насколько хватало взгляда, простирались равнины.

Через переводчика доктор Донден начал описывать недуги, которыми архиепископ переболел много десятилетий назад. Они и вызвали рак простаты. Пациент удивленно смотрел на Дондена. Рэйчел, знакомая со многими системами традиционной медицины, объяснила слова доктора с точки зрения современного понимания физиологических процессов.

Примерно через двадцать минут после начала осмотра доктор Донден указал на банку диетической колы, стоявшую на прикроватном столике. Архиепископ всю жизнь любил ром с кока-колой, но из-за болезни вынужден был отказаться от алкоголя, а вот газировку по-прежнему пил. Правда, он согласился перейти на диетический вариант, чтобы уменьшить потребление сахара. Но доктор Донден заявил, что кола вредит его здоровью и ее нужно исключить.

Когда переводчик перевел это указание архиепископу, тот резво вскочил с кровати и шутливо замахал руками, выгоняя Дондена из комнаты: