- Один плюс, - в перерывах еле шепчу, голос звучит надрывно, - может, пяток килограммчиков сброшу.

- Везёт, - откликается страдающая Василиса, - а мне-то куда? У меня итак недобор.

Скептически обвожу ее привычные моему взору серые тряпки и ухмыляюсь. За этими балахонами ее фигуру совсем не разглядишь. И пока мы временно отдыхаем, вспоминаю, что же хотела у нее узнать.

- Слушай, а этот Константин тебе кто? – с места в карьер, без прелюдий.

Она от шока и моей бесцеремонности замирает.

- Никто, - сглатывает, а глазки-то вон как бегают.

- Ты беременна от него? – подаюсь вперед, ожидая сенсационную новость.

От девушки такое сложно ожидать, но такой исход прям в лучших традициях мыльных опер, а их я страсть, как люблю.

- Нет, конечно, - фыркает она как-то презрительно, и от выражения ее лица все сомнения слетают, как шелуха, - он совершенно не в моем вкусе.

И замолкает, не желая больше продолжать этот разговор, хотя любопытство меня так и гложет.

- А ты куда…, - только хочу спросить о ее дальнейших карьерных планах, как в этот момент с нижнего пролета грациозно поднимается, стуча шпильками о кафель, Ирка.

Да еще так вальяжно, спокойно и без одышки, что меня пробирает зависть.

- Доброе утро! – здоровается с нами лелейным голоском, а затем говорит, будто просто размышляет вслух: нужно будет Глебу предложить по субботам устраивать физ.нагрузки, а то стыд и позор, конечно.

И цокает так демонстративно, что меня опаляет изнутри гневом. Вот же ж, кукла доморощенная. И на этом фоне оставшиеся этажи я пролетаю на силе и энергии злости, даже сама себе удивляюсь после. Обустраиваем с коллегой рабочее место и приступаем к своим обязанностям.

- Тук-тук, к Вам можно? – появляется вдруг из коридора пухлая физиономия.

Парень лет двадцати шести, светловолосый, голубоглазый, среднего роста, но внушительной такой комплекции – с пухлыми боками и щеками.

- Чего надо, Самойлов? – лениво нападает на него Василиса.

Я же пока просто выступаю в роли наблюдателя.

- У нас кофейный аппарат сломался, так что меня отправили, как делегата, наладить, так сказать, межкабинетные связи, - и заходит с целым подносом разнообразных кружек.

- Вызовите ремонтную службу! – поджимает губы секретарь, стискивает кулаки.

- Дык это, - ставит он нагло содержимое рук на стол с нашей кофемашиной и нажимает на кнопки, - они только завтра, сказали, будут, а кофеёк нам сейчас нужен, иначе как работать-то, а? У нас две аварийные ситуации с самого утра, ну, пожалейте, нас, дорогая Василисочка!

И глаза такие жалобные строит, что я сразу понимаю, почему именно его отправили за провиантом. Вижу, как это действует на коллегу, она смягчается и кивает в согласии, а затем вяло переводит свое внимание на монитор.

- Доброе утро, дамы! – через полчаса после ухода того паренька к нам вваливается долговязый мужик, на вид лет тридцати пяти, с уже пробивающейся залысиной, и в очках, - я у вас бумаги-то цепану, а то наша разъяренная сегодня, цербером охраняет свои запасы, а у нас критическая ситуация, три заказа горят!

И для наглядности показывает три пальца на руке. Он не ждет от нас ответа, просто лезет нагло в шкаф и забирает целую пачку новенькой упаковки бумаги.

И таких ситуаций до обеда я насчитываю целых шесть. Каждый из приходящих мил, приветлив, доброжелателен, улыбается жалостливо. В общем, стратегию местных я секу. Нашли они в свое время подход к церберу Василисе, которая имеет слабость к сирым и обездоленным. И в обед терпение мое лопается. Когда приходит очередной проситель, на этот раз желающий почему-то отжать на часик себе кабинет шефа, нет, ну, вот же наглость какая, я не выдерживаю и беру инициативу в свои руки. Все же теперь это мои владения.

- Выход, молодой человек, с той стороны! – поджимаю губы и практически рычу на какого-то паренька.

- Да я ж говорю… - пытается он мне снова затирать про какую-то важную встречу, а все переговорные кабинеты заняты, и это вопрос жизни и смерти.

- Вон! – рычу, складывая руки на груди, и хмурюсь, всем видом показывая, что чхать я хотела на их проблемы и наглые просьбы.

- А…, - вдруг тушуется он и смотрит на Василису, а та сечет фишку и взгляда от экрана компьютера не отводит, молча печатает что-то.

- Тук-тук! – появляется в этот момент морда кофейного попрошайки, что окончательно выводит меня из себя.

Нет, ну каковы же наглецы. И тут мне приходит в голову гениальная идея.

- Давай свои кружки, - с хитрой улыбкой забираю у мужчины поднос, чуть ли не выпинываю их двоих в коридор и захлопываю за ними дверь.

Для надежности прокручиваю щеколдой.

- Где там было у меня слабительное? – бурчу, копаясь в сумке.

Васька все это время молчит, но открывает полку и протягивает мне флакончик. Я наливаю во все кружки кофе, сыплю везде этого чудодейственного лекарства, размешиваю и с улыбкой несу в коридор.

- Подарок от нового секретаря, - протягиваю мужчине, с улыбкой и благодарностью смотрящего на меня, - так и передайте коллегам. Считайте, это начало нашего нового сотрудничества.

Он благодарит меня и уходит, а я с удовольствием смотрю ему вслед. О да, незабываемое знакомство с коллегами. И с шумом захлопываю дверь. И вуаля, до конца недели больше ни одного посетителя. Вот только косятся на меня в коллективе теперь с опаской. А я что? А я довольна. Будут теперь знать, что на шею садиться пытаться мне не стоит. А вот в понедельник с утра я иду на работу со страхом. И не зря. На работу впервые с той встречи приходит на Глеб Андреевич.

Утро начиналось, как обычно, вот только я снова сидела на рабочем месте вся на нервах. И когда вижу, как в проёме двери приёмной появляется начальник, замираю. Практически не дышу, когда он здоровается и проходит мимо моего стола. Даже не смотрит в мою сторону, будто меня не существует. Хлопает дверь в его кабинет. Я пару минут молча пялюсь в ту сторону и недоуменно хлопаю глазами. Выдыхаю, но думаю, что затишье временное, каждую секунду подпрыгиваю, что вот-вот и меня вызовут на ковёр. Но ничего не происходит – ни через час, ни к обеду, ни к концу рабочего дня.

- Уф, осталось полчаса и домой, - откидывается на спинку своего кресла Василиса и снимает очки, с усталым видом трёт переносицу.

- Ага, - кисло отвечаю ей, совершенно не чувствуя той радости и облегчения, что должна бы.

И когда к нам заходит длинноногая блондинистая девушка, я совершенно уже опустошена.

- Добрый вечер! – настороженно здоровается с посетительницей подруга, привстает и быстро идет в сторону кабинета шефа, преграждая тем самым путь Виктории, вспоминаю вдруг ее имя.