— Это — часть военной истории. В древние времена черезКволард прокатились многие войны. Может быть, я изучал все это дотошней, чемполагалось… До своего падения Кволард считался неприступным.

Мрин-Амрин что-то пробормотал, но явно не собиралсяповторять это во всеуслышанье.

Грифон повернулся к Повелителям Стражи:

— С вашего позволения, я изменю свое решение. Я хочуотправиться в Кволард.

— Что толку бродить по двухсотлетним развалинам? —пренебрежительно процедил Мрин-Амрин. — Неужели там могло остаться что-тоценное?

— Очень вероятно. Так вы разрешаете?

Хаггерт посмотрел на Мрина-Амрина, который молча развелобеими парами рук, и обернулся к Грифону:

— Почему бы и нет? Даже если мы запретим, ты все равнонайдешь способ туда проникнуть. Пусть сам Кволард обратился в прах, но тыможешь встретить кого-нибудь, кто роется в этом прахе. Хотя, насколько я знаю,даже арамиты обходят это место стороной.

В глазах птицельва появился блеск, который непременно узналибы его старые друзья — например, его бывший заместитель Тоос (а ныне, должнобыть, Король Пенаклеса Тоос Первый). Этот блеск выражал те качества Грифона,которые принесли ему славу победителя и снискали уважение всех, кто служил подего началом.

— Это — одна из главных причин, по которым я хочу попастьтуда. Кажется… или это моя память вновь решила сыграть со мной злую шутку? —Видя, что Хаггерт собирается что-то сказать, он упреждающе поднял руку:

— Чем меньше народу будет втянуто в эту историю, тем лучше.Я вовсе не желаю отвлекать кого-то от важных дел. Не считая случая с бегунами,на нас здесь никто не нападал… впрочем, наверное, вы все это время защищалинас?

При этих словах Повелитель Стражи, державший флейту, поднялвзгляд. Он ничего не сказал — просто посмотрел на Грифона.

Хаггерт кивнул; маска на его лице легонько всколыхнулась.Однако она была закреплена снизу, чтобы случайно не открылось то, чего никто нехотел бы увидеть.

— Хранители травят нас день и ночь; правда, в последнеевремя немного меньше. Они не могут повредить самим Землям Мечты, но их властьраспространяется на отдельные личности, и наша сила иссякает — по капле, нонепрерывно. Но боюсь, что скоро хрупкому равновесию придет конец. СтаршийХранитель Д`Рэк, соперник Д`Шая, единственный, кто не уступает ему вмогуществе, собирается вступить с ним в последнюю, смертельную схватку.

— Так я и думал, — кивнул Грифон. — Если никто не возражает,я хотел бы взять с собой Джерилона Дейна и герцога Моргиса — и немедленноотправиться в путь.

Хаггерт посмотрел на бывшего волка-рейдера. Тот закрылглаза, размышляя. Наконец он нехотя кивнул. В конце концов, подумал Дейн,Кволард все-таки лучше, чем Канисаргос, а от Грифона ему все равно неотделаться…

— Итак, — начал было Повелитель Стражи, но Тройя перебилаего:

— Повелитель Хаггерт, Повелитель Мрин-Амрин! — Она неназвала имени третьего члена августейшей троицы и даже не глянула в егосторону. — Позвольте мне сказать… Мы отправляем в путь двоих, которые не знают— или не помнят — обычаев Империи Разрушителя. Не говоря уж о третьем, чьяпреданность нам под большим вопросом. Хотя это не значит, что я ему не доверяю,— поспешно поправилась она.

— Что ты говоришь! Не может быть! — шепотом съязвил Моргис,придвинувшись к Грифону.

— Тише…

— Мы должны отправить с ними одного из нас. Тем более, чтоможет возникнуть необходимость срочно вернуться в Земли Мечты. Вряд ли они самисмогут призвать Ворота… Я готова пойти с ними.

— Ты? — неизвестно зачем переспросил Хаггерт. Он даже нестал советоваться с остальными Повелителями Стражи. — Отлично. Ступайтевчетвером. И поскорей, пока ничего больше не случилось.

— Джиас! — произнес Мрин-Амрин, и Грифон понял, что это непросто слово, но имя третьего Повелителя Стражи. Тот поднял равнодушный взгляд.— Ты можешь призвать Ворота?

Джиас кивнул, поднес флейту к губам и заиграл.

Все, кто слышал эту мелодию впервые, почувствовали, какпотеплело в груди. Точно любящий отец зовет заблудшего сына — или, наоборот,любящий сын взывает к блудному отцу. Щеки Джиаса раскраснелись, но не отусердия, а от сильного душевного волнения.

Нелюди взяли под руки Грифона, Джерилона Дейна и Моргиса иотвели их в сторону. Воздух перед глазами у всей троицы задрожал, и они увиделипятно, которое росло и ширилось…

— А мы не могли бы сами построить ворота? — спросил Грифонподошедшую Тройю.

— Никто из нас прежде не бывал в том городе. Воротам, — поее тону было понятно, что это слово она произносит с заглавной буквы, — нестоит там появляться.

— А почему не применить Ворота против Канисаргоса?

— Наша власть имеет предел. Только Джиас может убедить их…

— Убедить?

— Потом, — шепнула Тройя, потому что перед ними уже возниклиВорота. На этот раз они были полностью железными, и во многих местах ихпокрывала ржавчина. По Воротам по-прежнему сновали крохотные стражи, но на этотраз в их движениях чувствовалась тревога.

Грифон покачал головой и шепнул Тройе:

— Вспомни: когда мы в прошлый раз вызывали Ворота…

— То было совсем другое.

— Разве?

Джиас внезапно заиграл быстрей, настойчивей, и тяжелыежелезные створки Ворот стали медленно-медленно открываться. Все затаили дыхание— даже безликие (если, конечно, они вообще дышали).

По ту сторону Ворот стали видны руины — по всей видимости,очень древние. Это, без сомнения, был злосчастный Кволард. Тяжелые черные тучизакрывали небо, холодный ветер вздымал пыль над развалинами.

— Кволард никогда не был приветливым городом, — заметилХаггерт. — Спешите! Ворота могут закрыться в любую минуту! Мы редко призываемих открыть путь в такие места.

— А как же вода и пища? — спросил Дейн. Но не успел ондоговорить, как в комнату вошли четверо безликих с мешками в руках. Арамит,содрогнувшись, прошептал Грифону:

— Эти помощнички, кажется, знают все наперед! Грифон кивнул,принял узелок из рук безликого и закинул на плечо. Остальные сделали то же — иптицелев первым шагнул к Воротам.

— А лошади? — спросил Моргис.