номера, а в самом низу была прикреплена фотография пропавшей девочки, очень похожей на их пациентку. В карте, правда, было указано имя Ким Хиэ, но понятно, что если ребенок похищен, то его настоящее имя никто называть не будет. Хотя даже если это не та девочка, все равно имелось подозрение на жестокое обращение с детьми. Поэтому они без малейших колебаний позвонили по указанному телефону.

«Лишь бы только побыстрее приехали», – волновались медики, так как отец с дочерью должны были уйти, когда закончится раствор в капельнице. Но полиция действительно проявила расторопность: в приемный покой уже спешно заходили Мун Чжухёк и Пак Санъюн. Заметив, что весь персонал отделения собрался у дежурного поста, они подошли к ним.

– Это вы звонили в полицию? – негромко спросил Чжухёк, показывая удостоверение.

– Да, мы, – полушепотом ответила медсестра. – Вот только имя девочки другое указано.

– Ничего, мы всё проверим. Проведите нас, но только тихо. Где они сейчас?

Медбригада дружно повернулась в сторону туалета в глубине отделения. Чжухёк и Санъюн помчались туда: мужской был пуст, но девочка могла попроситься в женский. Санъюн без стеснения толкнул дверь, из которой как раз выходила какая-то женщина: напуганная, она вжалась в стену.

– Прошу прощения.

Пускаться в объяснения было некогда – оставив изумленную женщину недоумевать у него за спиной, они прошли внутрь. Но ничего, кроме разочарования, их там не ожидало – лишь опрокинутая капельница валялась на полу в луже вытекшего раствора.

9

Где-то за час до этого Санъюн сидел в общем кабинете, где работала их сводная группа, и крайне внимательно рассматривал фото, снятые дома у убитых супругов. Ему бросилось в глаза одно отличие, которое не встретишь в семьях с детьми, – внутри все чисто и аккуратно, даже слишком. Если в доме есть ребенок, то так быть просто не может. Пусть ты и супербогач, живущий в огромном особняке, все равно там и сям будут валяться разбросанные игрушки, а на полках громоздиться кучи детских книжек. А детские книжки – они особенные: выпускаются в самых разных форматах и в самых разных расцветках, так что как ты их на полках ни расставляй, все равно будет выглядеть неаккуратно – его замужняя сестра когда-то на это жаловалась.

Санъюн посмотрел на следующую фотографию: комната Рохи. Никаких кукол, никаких игрушек, никаких полок с яркими книжками. Ну, допустим, детских книжек у нее не было – так бывает. Но ведь книги у нее в комнате все-таки были, вот только полки смотрелись уныло-ахроматично: лишь черное и белое в различных оттенках. Инспектор двумя пальцами коснулся экрана планшета, увеличил картинку. Больше половины книг на полке – явно не детские: по психологии и другим мудреным предметам, изучающим природу человека. Дети такое обычно не читают. А может, это профессорские книги сюда поставили? Санъюн в сомнениях покачал головой: «Ага, в огромном доме – и места не хватило…»

– Шеф! – Оклик Чонмана вернул его в реальность. Чуть ли не вприпрыжку подчиненный подбежал к Санъюну. – Насчет девчонки позвонили!

В кабинете все оторвались от своих дел и посмотрели на них. К его столу быстро подошел Чжухёк.

– Это точно?

Санъюн вскочил с места, его кресло откатилось назад и стукнулось о стеллаж.

– Откуда?

– Из университетской больницы.

– Больницы? Есть пострадавшие?

Чжухёк сильно помрачнел.

– Уж не с Рохи ли что-то случилось?

– Говорят, поступила с аллергической реакцией.

– То есть похититель из-за аллергии сам ее в больницу привел? – Санъюн недоверчиво скривился, мол, чушь какая-то. – Он, часом, не дебил? Может, ему мозгов не хватает?

Так или иначе, но Санъюн и Чжухёк помчались в больницу. Выпрыгнув из машины, они забежали внутрь, увидели, что весь медперсонал столпился возле туалета, и кинулись туда. Но ни Чхве Рохи, ни ее похитителя там уже не было.

* * *

Когда они шли в больничный туалет, Мёнчжун был как на иголках. Слишком уж бросалось в глаза поведение врачей и сестер: похоже, медики заподозрили неладное. Но сбежать было невозможно: Рохи еще не прокапали. Состояние ни туда, ни сюда: и попадаться нельзя, и убежать тоже. Когда у него уже мозг расплавился и кишки внутри завернулись от безысходности, девчонка сама вытащила иглу из руки. Не веря своим глазам, Мёнчжун ошарашенно глядел, как капли раствора стучат по полу.

– Уходим. Рядом с туалетом есть еще один выход на улицу, – с застывшим лицом сказала Рохи.

…И вот теперь они идут по обочине шоссе: девочка впереди, мужчина сзади, отставая где-то шага на два. Некоторое время Мёнчжун поспевал за ее мелкой поступью, но надолго его не хватило. Сколько же им еще так идти? Он протянул дрожащую руку и позвал попутчицу:

– Эй, послушай… Ты сама-то как? Может, надо было оста…

От слов Мёнчжуна Рохи встала как вкопанная, развернулась к нему лицом и окинула ледяным взглядом. Он ускорил шаг и догнал ее.

– Э-э-э…

Едва Мёнчжун раскрыл рот, чтобы перейти от своего блеяния к чему-то более вразумительному, как девчонка быстрым движением отвернулась к обочине, подобрала валявшуюся там палку и моментально приставила к его горлу. Веки Мёнчжуна задрожали, он судорожно, с прибулькиванием, дернул кадыком.

С жестким взглядом, от которого бросало в дрожь и который просто невозможно было представить у ребенка, Рохи спросила:

– Ты кто?

* * *

Дежурный техник из службы безопасности университетской больницы еще был на работе, поэтому записи с камер можно было посмотреть сразу на месте. Точное время было известно, так что нужный кусок нашелся быстро. Поскольку эта клиника являлась центральной окружной больницей Йонина, то и приемное отделение было оборудовано по последнему слову техники, в том числе качественными HD-камерами. Бывает, что камеры устанавливаются такие, что на них лица разглядеть вообще невозможно: черно-белые, с низким разрешением, толку от них немного. Но тут, на их счастье, картинка была вполне неплохая.

На экране бригада неотложки толкала перед собой каталку, за край которой держался мужчина. Вот на нем и было сфокусировано внимание полицейских.

– Здесь ребенок, примите без очереди!

«Да ладно! Неужто камеры настолько хороши, что даже звук записывают?» Но звук был не с видео – сзади стоял врач приемного отделения, явно довольный произведенным эффектом от своей реплики. По его лицу было понятно, что ему до смерти интересно, что тут делает полиция, и он решил увязаться за ними. Когда полицейские, вздрогнув, обернулись, врач усмехнулся и пояснил:

– Это тот мужчина так кричал. Потому его и приняли за отца – уж слишком он был взволнован и всех подгонял. А он точно ее похитил?

Кажется, врачу захотелось