Утро я провела у единственного окна своей тесной комнатенки. Опираясь ладонями о подоконник, слушала звонкую перекличку птиц, вспоминала ночную встречу с Савардом, все, что недавно прочитала. Думала и наблюдала, как разгорается, набирая силу, новый день. Что он мне принесет?

Шевелиться совершенно не хотелось, и я только порадовалась, что приняла решение никуда сегодня не выходить. Не отпускало ощущение, что мне дали лишь крохотную передышку, которая вот-вот закончится. Снова придется куда-то бежать, что-то разгадывать, напрягаться, делать выбор.

Нара Хард с младшей дочерью зашли перед завтраком, но я отговорилась отсутствием аппетита, усталостью, желанием подремать-отдохнуть в одиночестве и попросила до ужина не беспокоить. Женщина равнодушно пожала плечами, девчонка фыркнула, пробормотав: «Как можно спать в такой день», и они удалились, а я вернулась к окну, к своим мыслям и к дневнику. Не покидала надежда, что Иравит не откажется еще раз поговорить, и я задам наконец свою тысячу вопросов. Нет, уже тысячу сто. Новая информация, та, которой артефакт сегодня любезно поделился, тоже нуждалась в разъяснениях.

Мои раздумья прервал настойчивый торопливый стук.

— Нара Варр, — Стана метеором ворвалась внутрь, едва не сбив меня с ног, я даже дверь не успела до конца открыть, — Летта пропала.

— Как пропала? — Я обернулась к встревоженной матери, бестолково мечущейся взад-вперед по узкой комнате. — Когда?

— Я отлучилась ненадолго… — она запнулась, но потом продолжила, — по нужде, а когда вернулась, ее уже не было.

— Значит, вы просто ушли? — вскипела я, до боли сжимая кулаки. — Вот так ушли и не взяли девочку с собой, даже не заперли ее, хотя прекрасно знали, что она мечтает сбежать, чтобы полюбоваться на праздничную прогулку в господском парке?

— Но она обещала слушаться… дождаться, — жалко проблеяла женщина.

— Обещала… — хмыкнула я язвительно. — И вы поверили? В который раз? А от меня теперь чего хотите? Сами упустили — сами и разыскивайте, — сказала и поморщилась от того, как резко это прозвучало.

Чувствовала, что говорю жестко, даже грубо, но, видят боги, я начинала уставать от семейки Хард. От беспомощности мамаши, которая никак не могла справиться с младшей дочерью. От бесконечных глупых капризов Летты, которая не собиралась ничего понимать и учитывать, кроме своей так некстати вспыхнувшей влюбленности. Только Тиссу мне по-прежнему было невероятно жалко.

Шагнула к Стане. Женщина испуганно отшатнулась — наверное, испугалась моего разъяренного вида, но тут же бросилась навстречу и схватила за руки, стискивая их холодными трясущимися пальцами.

— Помогите, умоляю… умоляю… — забормотала она сбивчиво. — Я везде искала, у всех спрашивала. Дети слуг сидят по комнатам, родители запретили им выходить, чтобы они, не приведи Лиос, не помешали господам развлекаться. Нет только двух девочек, самых бойких. Наверное, моя с ними сбежала. Я и в сад ходила, к той дырке в заборе, помните? Но их там нет. — И прежде чем я успела возразить или еще раз отказаться, торопливо добавила, просительно заглядывая в глаза: — Если Летту увидит саэр, который очаровал Тиссу, он сразу же поймет, что мы здесь… что девочка моя здесь.

Да, младший Борг — проблема. И в первую очередь не для дочери Станы — уверена, наследник не даст ее в обиду, а для меня. Яростный, ненавидящий взгляд Даниаса я помнила до сих пор. Сейчас высокородный потерял мой след, но, когда найдет, вцепится бульдожьей хваткой и не отвяжется. Будет преследовать, пока не уничтожит или не выдаст, если поймет, кто я такая. И на снисхождение с его стороны рассчитывать точно не приходится. Это не Теомер.

Что ж, значит, пришло время воспользоваться знаниями, что дала Иравит. А я ведь собиралась еще подумать, расспросить, взвесить. Видно, судьба у меня такая — быстро принимать решения под давлением обстоятельств и надеяться на лучшее.

— Идите к себе, нара Хард, — произнесла холодно. — Я попробую что-нибудь сделать.

Женщина еще что-то говорила, рассыпаясь в благодарностях, но я уже перестала обращать на нее внимание. Отвернулась, прикрыла ресницы и сосредоточилась, отсекая от себя все лишние эмоции.

Темнота. Непроницаемая бесконечная темнота вокруг — ни одного блика, ни единого отсвета… Неужели не получится?.. Нет, справлюсь, обязательно справлюсь. А темнота обволакивала, давила со всех сторон, постепенно, но неумолимо сгущалась, заставляя задыхаться. И вдруг, когда я уже совсем отчаялась, где-то далеко-далеко, на грани сознания, еле заметным легким отблеском заискрилась белая звездочка. Потянулась к ней, открывая душу и сердце, и позвала.

Теперь оставалось только ждать…

Он появился через полчаса. Хмурый. Смущенный неожиданно возникшим нестерпимым желанием видеть меня, так что пришлось бросить все дела и практически бежать в дом, где жила прислуга. Не стала мучить его неизвестностью. Улыбнулась и тихо произнесла:

— Илле, нитэ Кателлина, дэй танар мэ къатта андайэ эртэ лэи, Вольпен.

«Я, нареченная Кателлиной, перед землей и небом принимаю твое служение, Вольпен».

Голубые глаза изумленно расширились, а я подумала вдруг о том, как кстати оказался утренний урок Иравит. Неужели она знала, что произойдет? Или… это все-таки невероятное совпадение?

На несколько мгновений время замерло, а потом мой медальон резко нагрелся, и по телу разлилось тепло. Ласковое, живое, оно росло, согревая, обдавая жаром каждую клеточку. Заполнило меня до краев, выплеснулось наружу, и вокруг мэтра образовался сияющий кокон. Тонкая золотистая пленка покрыла его с ног до головы — плотно, как вторая кожа, и медленно впиталась внутрь. В воздухе пронесся странный звук, словно оборвалась до предела натянутая струна, и я увидела, как от мага отделяется полупрозрачная тень. На секунду она зависла в воздухе, бесформенным коричневым туманом сползла к его ногам и исчезла.

— Т-ты… — заикаясь, начал Вольпен и тут же поспешно исправился: — Вы… вы сняли подчиняющую печать… Понимаете, что это значит? — Губы его подрагивали, руки мелко тряслись, и вид он имел совершенно безумный. — Кровная клятва, данная роду Борг, больше не действует. Ни Рэдрис, ни Теомер, ни другой высокородный отныне не способны мне приказывать. — Мужчина глубоко вздохнул и ликующе расхохотался. — Свобода… Свобода! — Тут же оборвал смех и, склонив голову, опустился на одно колено. — Не знаю, как вам это удалось, но счастлив, что вы призвали именно меня, жрица.

— Кого сумела, того и позвала, — пробормотала вполголоса, не выдержав всей этой пафосной эйфории. Когда Вольпен вскинул удивленный взгляд, коротко пояснила: — Я не жрица и вас не призывала, вернее, призывала, но не совсем я. В общем, позже все расскажу, а сейчас, пожалуйста, помогите наре Хард. Ее младшая дочь пропала.

— Не волнуйтесь, никуда она не денется, — поднимаясь, равнодушно произнес маг. — Из резиденции только порталом можно уйти. Наверняка около гостей отирается. Охрана каждый раз каких-нибудь малолетних дурочек, ополоумевших от привлекательности саэров, из кустов вытаскивает да из-за деревьев достает. — Он презрительно скривился. — Зачем вам эта капризная девчонка, жрица? Пожалели? Зря? Такую только собственные ошибки учат, и то не всегда.