Всхлипывая, я прижалась к Джареду плотней. Вцепилась в грубоватую ткань расстегнутого пальто, а потом и вовсе под него запустила руки, обнимая горячий торс, скрытый шелком рубашки и пиджака.

— Элея, хорошая, бедная моя девочка… сколько же тебе довелось увидеть грязи…

Слова утешения я различала не всегда, за биением сердца мужчины слыша чаще всего один мягкий тон. Да и не нужны слова, когда поступки красноречивы.

Сложно определить, сколько прошло времени, прежде чем страх и гнетущее предчувствие беды отступили.

На душе стало легко и мирно. И в какой-то момент осознала ужасное: я сижу у мужчины на коленях!

— Ой, — судорожно вздохнув, я буквально перескочила на свое сиденье. — Простите, я не хотела заливать вас слезами.

— Вас? — Джаред наигранно обиделся. — После подобного слезоразлива ты просто обязана перестать мне выкать.

Я замотала головой. Разумеется, я благодарна, что он спровоцировал истерику и снял нервное напряжение, но становиться еще ближе? Даже на крохотный шажок? Нет, не хочу. Боюсь.

— Хорошо, раз не хочешь, тогда тебе штраф.

— Что?!

Кромешник не шутил.

— Рассказ. Я жду его продолжения, Элея. Это важно.

Видя, что я настроилась молчать, он добавил искушающим тоном:

— Ты же хочешь понять, что произошло? Откуда немертвые в латорийской столице? И кто говорил с нами устами Мирэл?

Сделав глубокий вдох и медленный выдох, я решилась. Ладно, он сам захотел.

— Все указывало на то, что это давелийцы бессовестно напали на свиту наследника Латории. При этом были уничтожены сотни жителей мирного приграничного городка… А когда король высказал ноту протеста, требуя объяснений и компенсаций пострадавшим, давелийские маги за считаные дни захватили и подчинили Латорию.

Джаред удовлетворенно кивнул.

— Что ж, твоя версия ничем не отличается от официальной латорийской. Я надеялся, что дед рассказал тебе правду о тех событиях.

— Дед?..

— Он участвовал в сражении. Не знала?

Кромешник удивил, нет, ошарашил!

— Старый иллюзионист и война?

— Еще в прошлом веке сильнейшие маги грез могли поспорить с боевиками и некромантами. Уж тебе ли не знать, что иллюзии могут убивать?

О да, мнимая реальность опасна для замороченного человека. Мозг принимает ненастоящие удары на веру — и отдает приказ проявиться увечью или и вовсе… умереть.

Я поспешно кивнула:

— Да, иллюзии могут убивать, но это запрещенные знания. Вдобавок маг должен обладать огромным резервом.

— Все это было у твоего деда и есть у первых мастеров Иллюзиона.

— Не знала… и предположить не могла, что дед входил в число тех, кто мог использовать незаконные заклинания.

— Они стали таковыми какие-то десятки лет назад. А раньше все ваши сильные иллюзионисты приносили не одну клятву, которая должна была удерживать от опрометчивых поступков.

Некоторое время мы молчали, каждый думал о своем, о невеселом. Я так точно. Дед участвовал в тех сражениях… Сложно поверить, а еще странно, что я не помнила об этом. Я обожала деда и на тот момент жила с ним и бабушкой. Так почему не заметила его отсутствия? Впрочем, о чем я? Бабушка умела отвлекать внимание от важного. Она и сейчас любого сумеет долго водить за нос.

— В приграничном давелийском храме, который стоит на некогда спорной территории, столетиями хранились бесценные артефакты Тьмы: Голод, Жажда и Наваждение. — Голос Джареда зазвучал внезапно и настолько тихо, что пришлось прислушиваться и чуть склониться к нему, благо расстегнутые ремни позволяли. — Это заключенные в предметы злые души великих магов, апологетов супруга Тьмы.

— Неназываемого бога?! — Потрясенная, я не удержалась от уточнения.

— У богини был только один муж, — подтвердил Джаред. — Орден кромешников веками охраняет артефакты и храм.

— Но… зачем? Вы ведь сами — апологеты Тьмы? — Вопрос вырвался прежде, чем я прикусила свой бесстрашный и глупый язык.

— Не путай Тьму с Неназываемым, — спокойно возразил Джаред. — Тьма милосердна, проклятый бог — безумное чудовище.

И в то же время Тьма порождает монстров. В чем тогда ее милосердие?

Видать, скрыть скепсис не удалось — кромешник тихо произнес:

— Без Тьмы нет Света. Неправильно отождествлять ее со злом. Тьма примет, если отказался Свет. Поймет и простит. Утешит и укроет. Тьма есть в каждом.

Не скажу, что я прониклась и горячо заинтересовалась чужими верованиями. Но вынуждена согласиться, зерно истины есть: без тьмы нет света.

Помолчав немного, Джаред вернулся к рассказу:

— В приграничном храме адепты ордена проходят посвящение — искушение Тьмой. Не прошел — погиб или убили свои же. Прошел — получаешь дополнительную силу. Десять лет назад второй принц Давелии проходил испытание, когда загадочным способом кто-то выкрал артефакты из храма. След привел через границу в город на целебном источнике. В этот же момент неизвестные напали на свиту латорийского принца, магически созданные смерчи выдергивали с корнями деревья, срывали с домов крыши. При этом все указывало на ищущих артефакты кромешников. Пока разобрались, было поздно. Наши страны фактически стравили, Элея.

Я слушала затаив дыхание. Звучало невероятно и возмутительно, ведь это латорийцы первыми обвинили соседей во всех грехах, обвинили, выходит, ошибочно. Да, я смотрела в синие глаза кромешника и понимала: он не лжет. Да и зачем ему обманывать меня? Если это не принесет ему выгоду?

— Война действительно была молниеносной и почти сразу прекратилась. Маленького наследника Латории не нашли, надежды, что он все еще жив, увы, не осталось. Тогда также пострадали и давелийские принцы: младший, потому что ему пришлось вступить в бой сразу после посвящения, старший почти перешел рубеж, исчерпав резерв, чтобы утихомирить разрушительные смерчи.

К принцу Валианту и его брату, оставшемуся в далекой Давелии, я не испытывала ни капли сочувствия. Первый оказался неприятным, второй — эфемерная личность, чтобы воспринимать его как живого человека. Меня заботило другое, и я не устояла перед соблазном — спросила:

— Джаред, если давелийцы — жертвы обстоятельств, зачем они захватили Латорию? — В глаза назойливо лез красный в магическом свете локон, я отвлеклась, чтобы дунуть на него. — Вы почти не вмешиваетесь в управление, не собираете налоги, но последнее слово всегда за вашим советником, оно весомее, чем королевское. И эти ежегодные отборы… Зачем все это?

Мужчина ответил не сразу — отвлекся на прядку на моем носу. Отвел ее с лица так нежно, так осторожно, как будто приласкал. И я почувствовала, что покраснела, даже уши горели от смущения.

— Тот, кто выкрал артефакты, ускользнул в Латорию. За десять лет круг поисков мы сузили до Квартена. А отборы — это не только способ наладить отношения путем заключения брачных союзов аристократов двух стран, но возможность увеличить количество кромешников в вашей столице, не вызывая вопросов.