Он нахмурился, вспоминая карусель, белых и разноцветных лебедей, желтых лебедей дергающихся взад и вперед, это ужасное громыхание в земле под ними…

Вспыхнули уличные фонари. Вечер. Уже наступил вечер. Он включил фары.

Он свернул направо в боковую улицу. До дома оставалось три квартала по прямой. Фары освещали безлюдные тротуары с обеих сторон.

Она пошевелилась. Он услышал, как зашуршали чулки, когда она снимала ногу с ноги. – Когда Фред едет на охоту, он отвозит Элси куда-то в Джерси. Почему ты не узнаешь где это? Может, мы сможем туда поехать. Хотя эта гостиница была ничего.

Он кивнул: – Хорошо.

– Ты не спросишь.

– Спрошу, – солгал он.

Он уже въезжал в квартал, когда увидел миссис Дипо, которая в накрахмаленном белом платье стояла перед магазинчиком, окна которого не были освещены. По воскресным вечерам магазин всегда был открыт. Пожилая дама разговаривала с каким-то человеком, который, слушая, не мог устоять на месте, в то время как она, наклонившись вперед, взволнованно говорила ему прямо в лицо. Проезжая, мистер Ньюмен глянул на магазин за ней, удивляясь, почему тот закрыт, а когда свет фар упал на витрину, увидел длинные полосы клейкой ленты протянувшиеся через все стекло витрины.

Гертруда казалось, проснулась и повернулась вокруг себя, чтобы посмотреть на ленту. Подъезжая к своему дому, он сделал широкий поворот, въехал на дорожку, ведущую вниз, в расположенный под верандой гараж и остановил автомобиль перед открытыми воротами.

Он заглушил двигатель. Она повернулась к нему. – Что-то произошло, – сказала она встревожено.

Он выбрался из автомобиля, открыл заднюю дверь и достал чемоданы. Она поднялась на веранду и стояла, смотря на угол. Он прошел мимо нее и, даже не оглядываясь, занес чемоданы в дом. Его мать сидела на задней веранде, он поздоровался с ней и понес чемоданы наверх. Он открыл их и в точной последовательности выложил вещи, затем аккуратно засунул пустые чемоданы на полку в чулане. Он стал под душ прежде, чем открыл кран, чтобы сэкономить горячую воду и газ для ее подогрева. Прошло полчаса, прежде чем он спустился вниз, его лицо блестело, а волосы были тщательно зачесаны набок. Когда он вошел в гостиную, он увидел идущую на веранду Гертруду. Он вышел и обнаружил, что она стоит возле поручней и смотрит на угол. Когда он подошел ближе, она повернулась.

– Он подрался с тем человеком, который по воскресеньям приходит сюда торговать газетами.

– Его ранили?

– Нет. Они навалились на окно, и оно треснуло. Твоя мать видела все отсюда. Весь квартал это видел, – сказала она.

Вокруг него все померкло; за спиной как будто раздался глухой рокот.

Когда он заговорил, то услышал собственный голос как будто откуда-то издалека. – Прими душ, – сказал он. – Я загоню автомобиль.

На улице уже совсем стемнело. Миссис Дипо на углу не было. В домах засветились огни. Где-то в квартале громко заговорило радио, потом его сделали тише. Гертруда снова вышла, чтобы посмотреть на угол. Он чувствовал, что она приняла какое-то решение, потому что она едва дышала, когда напряженно думала. – Давай, иди в дом, – сказал он и хотел идти по лестнице вниз, к автомобилю.

Направившись к нему, она остановила его. Он ждал, и она подошла к нему возле лестницы и тихо заговорила. В темноте белки ее глаз казалось, увеличились и как будто светились.

– Что будем делать? – спросила она.

– Не глупи.

– Твоя мать сказала, что Фред состоит в Христианском фронте, – объяснила она.

– Я это знаю, – невозмутимо ответил он.

– Допустим он…

– Не глупи…

– Но допустим…

– Ну не говори же глупости.

– Но тот человек вчера в гостинице…

Он сердито выпалил: – Перестань, наконец-то, говорить глупости. Это нас не касается.

Он повернулся и направился вниз, когда она схватила его за руку. Он быстро взглянул на нее.

Какое то время она так и стояла, удерживая его. Потом сказала: – Иди сюда, я хочу тебе что-то сказать.

Она не отпускала его руки, и они вернулись на веранду и там, в темноте сели на шезлонги. Она взглянула на веранду Фреда, затем повернулась к нему.

Спокойным голосом она сказала: – Твоя мать только что рассказала мне о мусорном баке.

Он продолжал молчать. Внутри все начало неметь.

– Почему ты не рассказал мне об этом? – требовательно спросила она. Она говорила отчетливо, как будто проводила собеседование.

– Я хотел забыть об этом. Хотел, чтобы тебе здесь было хорошо.

– Ты не должен был так со мной поступать, – сказала она.

Теперь он почувствовал, что она боится. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь «так с тобой поступать»?

– Фред состоит в Христианском фронте. Ты должен был сказать мне об этом.

– А что в этом такого?

– Это очень важно.

– Почему, – спросил он, пытаясь лучше ее рассмотреть. Свет из гостиной слегка освещал ее щеку. Он напрягся от выражения тревоги и возмущения на ее лице. – Гертруда, о чем ты? Я не понимаю о чем ты говоришь.

Она начала наклоняться к нему через подлокотник, когда он увидел. Перед его домом останавливался закрытый автомобиль… нет, он проехал немного дальше. Он остановился перед домом Фреда. Из него вышло трое мужчин, молча подошли к веранде Фреда, поднялись по ступенькам и вошли в дом.

Гертруда прислушивалась к звукам из дома Фреда. Через минуту она спросила: – Кто это был?

– Не знаю, никогда не видел их раньше.

– Что у него, вечеринка?

– Герта, я не знаю, – раздраженно повторил он.

– А ведь на самом деле ты с ним не разговариваешь, – обвинила она.

– Мы здороваемся.

– Но ведь когда-то ты с ним больше общался, правда?

– Нет, не намного больше, – сказал он, пытаясь успокоить ее.

– Твоя мать говорит, что ты часто ходил к нему в подвал.

– Это правда.

– Почему же ты больше не ходишь?

– Герта, я не понимаю, зачем тебе это.

– Я хочу знать. Что он говорил, когда ты рассказал, что у тебя опрокинули мусорный бак?

– Он сказал, что ничего не знает об этом.

– Это смешно. Ты ведь понимаешь что это смешно?

– Я не думал об этом именно так, но, похоже, ты права.

– Сначала мусорный бак, потом они выбьют окно или еще что-нибудь сделают.

– Нет, не в моем доме.

– А что ты собираешься делать, что, наблюдать всю ночь напролет, чтобы никто этого не сделал.