В нос не ударил зловонный запах. Внутри не было истлевших костей. Дядюшка светил внутрь фонариком, и в неверном желтом свете Кристина увидела когда-то ярко-алую, а теперь потускневшую обивку. Гроб был пуст.

Она подняла голову и беспомощно посмотрела на Дядюшку.

– Теперь ты видишь?

Кристина кивнула.

Дядюшка протянул ей руку, помогая вылезти из могилы.

– Если пожелаешь, будем копать еще. Я хочу, чтобы ты убедилась: это не кладбище, а нечто вроде театральной декорации. Здесь нет ни одной могилы, в которой лежал бы мертвец. Ни одной.

Они стояли рядом, и Кристина по-прежнему сжимала его ладонь.

– Не стоит. Я все поняла.

– Это хорошо. Теперь, думаю, ты позволишь мне спасти тебя? Я покажу, как выбраться отсюда, и к завтрашнему вечеру ты будешь…

– Нет, – перебила она.

Дядюшка разжал руку.

– Что значит – «нет»? Разве мы не договорились, что я покажу тебе это, – он ткнул пальцем в сторону могилы, – и ты уйдешь?

«Почему мне кажется, что он недоговаривает?» – подумала Кристина, и вдруг ей кое-что вспомнилось:

– Мама говорила про какой-то лес. Вроде бы он плакал, а она видела там меня… Ну, или кого-то, похожего на меня, не знаю. Что она могла иметь в виду?

– Ты сама говорила, что твоя мать не в себе! – нетерпеливо проговорил Дядюшка.

– Да, но в первый момент у нее в голове что-то прояснилось, она узнала меня! Она сказала: «Кукла? Это ты?» Только мама звала меня Куклой! Понимаете? И как раз тогда она сказала про лес! Вы ведь что-то знаете, но скрываете! – Кристина нахмурилась – почему раньше не подумала об этом? – Она что же, имела в виду мифический Плачущий лес, деревья в котором посажены Сатаной? Я читала о нем: лес охраняют прислужники Сатаны, они же заманивают туда невинных людей.

На Дядюшкином лице отразилась целая гамма чувств: недовольство, волнение, скорбь, нечто вроде жалости. Кристина поняла, что попала в точку.

– Ты права, – ответил он. – Я не хотел говорить. Это звучит слишком… неправдоподобно. – Дядюшка впервые выглядел не всезнающим, а потерянным.

– Но ведь это мифы, сказки! Народное творчество, ничего больше!

– Ты не права. Любые легенды и мифы всегда на чем-то основаны. На чем-то реальном, я хочу сказать. То, о чем ты сейчас вспомнила, – причудливая смесь выдуманного и подлинного. Да, Плачущий лес – это место, где пребывают и вечно мучаются загубленные души. У многих народов есть древние легенды и предания о людях, невинно убитых или погубивших самих себя, превращенных в говорящие растения. Связь человека и дерева велика, глубока и таинственна… – Он помолчал. – Ты читала «Божественную комедию» Данте Алигьери?

– Читала, когда училась в университете. Но плохо помню подробности.

– Я напомню. Данте описал лес, который находится в седьмом круге ада. Когда они с Вергилием очутились там, провожатый посоветовал Данте обломить ветку. Тот послушался и услышал человеческий стон. Из ствола полилась кровь, и он понял, что на самом деле это не деревья, а души! Они молча страдают, обретая голос, лишь когда кто-то терзает их. Пока льется кровь из обломанной ветки, деревья-души могут взывать к жалости, плакать. В том лесу живут птицы – ужасные гарпии, которые мучают деревья-души.

– Это все хорошо, но неужели можно поверить, что лес существует не только в народном фольклоре или литературном произведении?

– Поверь, Плачущий лес существует на самом деле. В книгах, легендах и мифах – лишь отголоски, вольная интерпретация подлинного знания. Деревья в нем – не только бедные, невинные жертвы. Лес – это символ потерянности, место, где грешники ждут решения, прощения, жестоко страдая и плача кровавыми слезами.

– Вы хотите сказать, Плачущий лес где-то поблизости?

– К сожалению, да. Живым туда дороги нет, но члены общины используют Плачущий лес в своих целях, как алтарь для жертвоприношений. Заманивают туда людей и… Я не удивлен, что твоей матери привиделось что-то, если она там побывала. – Он порывисто взял Кристину за плечо. – Пообещай мне одну вещь!

– Я не…

– Пообещай, что никогда не станешь искать Плачущий лес! Не войдешь туда, даже если тебе покажется, что должна это сделать!

– Да я и не собиралась искать его!

– Ни один человек не может выйти оттуда прежним, если вообще выйдет.

Дядюшка умолк, и теперь они стояли, глядя друга на друга. Ночь переливалась черным шелком, месяц криво ухмылялся с неба. Снова заплакала-закричала ночная птица, и Кристина испуганно вздрогнула.

– Ты вырвалась, сумела заподозрить неладное и уйти – это невероятная удача. Не возвращайся туда. Ты не сможешь им помочь, только сама пострадаешь.

Это звучало убедительно, и Кристина заколебалась. Что, если он прав? Она пойдет туда и погибнет, пропадет бесследно, как мама…

«А если уйду сейчас, то буду всю жизнь, каждый божий день спрашивать себя, могла ли я спасти их, и корить за то, что бросила мать и Игоря. Какой была моя жизнь без него? Хочу ли я снова жить так, не понимая зачем?»

– Простите.

– За что ты извиняешься?

Кристина вздохнула и твердо проговорила:

– Возможно, уйти – это самое разумное решение. Но разумное не всегда означает верное.

– Ты хочешь сказать, что вернешься в Полье Купине?

Она промолчала.

– Что ж, я так и думал, – сказал Дядюшка, опуская руку в карман. – Тогда поспеши, нужно успеть до рассвета, а сейчас уже почти два часа ночи. Возьми. – На его ладони лежала стеклянная бутылочка. – Бери же!

Кристина взяла склянку.

– Что это такое?

– Средство, которое поможет Игорю проснуться. Если ты, конечно, доберешься до него, в чем я (уж прости!) сомневаюсь.

– Он должен это выпить? – с сомнением протянула Кристина, думая, как будет вливать жидкость в рот беспробудно спящему.

– Хватит и нескольких капель.

Девушка спрятала пузырек в сумку:

– Спасибо вам. Надеюсь, еще увидимся. Заедем попрощаться.

– Вера в лучшее – это хорошо. – В руке Дядюшки, как по мановению волшебной палочки, оказался еще один предмет. Кристина не заметила, как он его достал. – Возьми и это. Думаю, пригодится.

Дядюшка протягивал ей нож с длинным узким лезвием. На ручке были узоры, но что именно изображено, Кристина не рассмотрела: лунного света для этого оказалось недостаточно.

Девушка поблагодарила его и положил нож в сумку вслед за склянкой. Хотелось думать, что доставать его оттуда не придется.

Покончив с экипировкой, Кристина не знала, что еще сказать, и переминалась с ноги на ногу. Взгляд ее упал на разрытую могилу.