нужно было «поправить здоровье». Мы пошли в посольство. Входная дверь постоянно закрыта и охраняется дежурным изнутри. Саша нажал на кнопку звонка, зажужжал автоматический замок, и мы оказались в прихожей приемного зала. Налево от двери за столом сидела дежурная. Это была жена офицера безопасности посольства Рассадина. Она так и расплылась в улыбке, приветствуя меня. В этом же холле на стене были две мемориальные доски, посвященные встрече глав трех союзных держав — Сталина, Черчилля и Рузвельта в Тегеране — во время Второй мировой войны. Встреча эта происходила в этом здании в огромном зале для приемов. Мы прошли по длинному воздушному коридору, соединявшему представительскую часть посольства с административным зданием. Это здание высотой в шесть этажей. На первом этаже расположены квартиры советника-посланника, заведующего референтурой посольства и двух шифровальщиков. На втором этаже — комната внутренней охраны посольства с дежурным комендантом, две другие комнаты занимают представители ЦК КПСС, комната офицера безопасности посольства, комната для секретаря и машинистки. На третьем этаже — приемная и кабинет посла. Остальные комнаты заняты мидовцами. Четвертый этаж занимает резидентура КГБ. Пятый этаж — референтура. Шестой этаж — резидентура ГРУ.

Мы поднялись на четвертый этаж и вошли в кабинет резидента КГБ Костромина. Он приехал в Тегеран примерно за месяц до меня, чтобы временно возглавить резидентуру. В Центре он занимал должность заместителя начальника 8-го отдела ПГУ, и я имел с ним продолжительную беседу во время моей подготовки. Поэтому на этот раз мы только обменялись любезностями, и он сказал Саше, чтобы тот представил меня послу сам, так как у него не было времени. На самом же деле, как я узнал позже, Костромин посла не любил и предпочитал избегать встреч с ним без необходимости.

В приемной посла были несколько человек. За столом сидел личный секретарь посла атташе Максим Пешков, внук известного писателя Максима Горького. Все приветливо здоровались с нами и понимающе подмигивали Саше. У меня было чувство, что каждому известно, что я офицер КГБ. Как выяснилось позже, так оно и было. Из-за существующего в МИДе и КГБ географического принципа, упомянутого выше, каждому в посольстве известно, кто есть кто, и притворяться, например мне, чистым дипломатом было бы просто глупо.

Послом в Иране в то время был Владимир Михайлович Виноградов. Тот самый Виноградов, который вернулся с позором из Египта после выдворения Садатом советских советников в 1973 году. Он просидел в должности заместителя министра иностранных дел без портфеля четыре года и вот теперь опять был назначен послом. Наверняка у него была крепкая поддержка в ЦК. Виноградов прибыл в Иран в феврале 1977 года и к моему приезду все еще входил в курс дела. Поэтому много вопросов он мне не задавал и произвел довольно скромное впечатление. Но те, кто его знал, говорили, что впечатление это обманчиво. Виноградов ненавидел КГБ всегда, а особенно после Египта, когда резидент Кирпиченко оказался прав в оценке событий, а не Виноградов. Но пока он сидел тихо.

«Ну что же плохого в том, что Виноградов ненавидел КГБ?» — спросит читатель. Но я предлагаю немного подождать и не делать скорых выводов.

Ященко начал передачу мне дел с разъяснения структуры посольства.

Посольство Советского Союза возглавляется послом, который всегда является чистым дипломатом и в большинстве случаев членом ЦК КПСС. Посол является верховным представителем советского правительства, и ему в стране подчиняются все, включая и КГБ. Миф о том, что КГБ стоит над послом, является не чем иным, как плодом возбужденного воображения некоторых. Зарплата посла в советской колонии за границей является самой высокой, и никто не может получать больше посла.

За послом следует советник-посланник, второе лицо после посла по должности, но не по значимости. Советник-посланник почти всегда является представителем МИДа, и в его обязанности входит замещать посла во время его отсутствия. В Тегеране эту должность занимал Федор Саульченков. Местные власти и американцы считали его резидентом КГБ, и имя его упоминалось в книге Джона Баррона «КГБ». Но в действительности Саульченков никогда офицером КГБ не был, а был обычным дипломатом.

Официальная структура посольства выглядела следующим образом:

— политическая секция,

— экономическая секция,

— административная секция,

— консульский отдел, военный атташат.

Отдельно стоят Торговое представительство и, в основном в развивающихся странах, Представительство Государственного комитета по экономическим связям.

Поскольку советская система является централизованной во всем, структура советских посольств с небольшими вариациями одинакова по всему миру.

Фактическая же структура посольства в корне отличается от официальной:

— чистые дипломаты МИДа,

— представители ЦК КПСС,

— представитель ЦК профсоюзов,

— КГБ,

— ГРУ.

Советские чистые дипломаты, как и дипломаты всех стран, должны поддерживать контакты с различными организациями страны пребывания, вести переговоры, заводить личные связи и добывать политическую информацию. На практике это происходит только частично. Чистые дипломаты поддерживают контакты с иностранцами только на официальном уровне. Личных дипломатических контактов практически нет. Очень редко можно увидеть чистого дипломата, проводящего встречу со своим контактом в ресторане. И такого рода контакты официально никем не запрещены. Просто посол, как правило, держит представительский фонд под своим контролем и ресторанные контакты своих сотрудников не поощряет. В большинстве стран советские послы живут за счет представительского фонда, не тратя своей зарплаты. Таким образом, основная работа чистых дипломатов заключается в «добыче» информации из открытой прессы, ее переводе и отправке в МИД.

Представитель ЦК КПСС по значимости стоит наравне с послом. Как правило, это сотрудник Международного отдела ЦК. В посольстве он сидит на должности советника, и в его обязанности входит поддержание связей с местной коммунистической партией там, где она существует легально. В Иране в то время коммунистической партии не существовало, поэтому представителю Международного отдела ЦК там делать было нечего. Поскольку в Иране работали восемь тысяч советских специалистов, эта должность была передана отделу заграничных кадров ЦК. В его обязанности входила организация партийно-идеологической работы среди советских по всему Ирану и сбор партийных членских взносов в иностранной валюте. А поскольку все советские граждане, работающие за границей, являются членами партии, то эти взносы каждый месяц составляли приличную сумму. Этот представитель должен также следить за моральным состоянием советской колонии. Не КГБ, прошу заметить, а именно представитель ЦК. Это к нему сползаются все сплетни и доносы морального порядка. Это у него существует множество своих собственных осведомителей. Это от него практически зависит вопрос продления командировки сотрудников советского посольства, включая и КГБ.

Представителем ЦК в Иране был в то время Ибрагим Ажиевич Амангалиев, казах по национальности. Прежде он возглавлял комсомол в Казахстане и, как говорили, совершенно его развалил.