молодого поколения». Чего тебе еще?

Б а л и н т. Действительно, чего? Петёфи{21} не дожил и до моего возраста.

Ш а н д о р. Ему тоже было легко. Вы не знаете, что испытывает поэт, всем сердцем жаждущий славы и умирающий, не оставив ни одной напечатанной строчки! Даже разносной рецензии обо мне никто не написал.

ПЕСНЯ ШАНДОРА О ТОМ, ЧТО РАНО УМЕРШИЙ ПОЭТ МОЖЕТ ОСТАТЬСЯ БЕЗВЕСТНЫМ

Я классиком не стану, но при этом

Я не желаю обращаться в прах,

Хоть сам не изваял я монумента,

Которым буду выситься в веках.

Мои творения в столах редакций

Пылятся. Не пришла моя пора.

Я мало пел, так что ж тут удивляться,

Что критик не вонзил в меня пера?!

Кто разузнает, где, в какие сроки

Я жил, как жил, за что погиб, когда

И где погиб — на западе, востоке? —

Поскольку не оставлю я следа.

Но жизнь моя — мой клад. И стыд не точит,

Что мне она моих стихов милей?!

Я жить хочу. А критик, если хочет,

Пусть топится в чернильнице своей.

Друзья, а у вас еще есть в ванной горячая вода?

Ю л и я. Виктор, вот теперь достаньте-ка ваши бесценные запасы южноамериканского экстракта для ванны с волнующим ароматом.

Ш а н д о р. Спасибо… Не сердитесь, но мне вдруг стало так жаль самого себя… И все-таки я буду жить наперекор всему! Всех переживу! В этом будет моя месть. (Уходит вместе с Виктором.)

Явление восьмое

Б а л и н т, Ю л и я.

Ю л и я. А ты вот к своей судьбе относишься пренебрежительно.

Б а л и н т. Неужели и ты не понимаешь? Если б мне сказали: беги! — дали оружие или аэростат, кило взрывчатки, чтоб я действовал по своему усмотрению… Я принял бы такой дар от судьбы, от Виктора, от кого угодно, чтоб беззаветно драться с фашистскими подонками до последнего патрона, до последнего вздоха. Но взять в долг шестьсот пенгё и стать сообщником прохвоста солдафона… скрываться… затем снова и снова доставать шестьсот пенгё и снова прятаться… Нет уж, увольте!

Явление девятое

Т е  ж е  и  В и к т о р.

В и к т о р (входя). Ну так как же?

Б а л и н т. За адрес спасибо. Остальное я решу сам.

В и к т о р. Все же… Шесть сотенных на всякий случай…

Ю л и я (кивнув). Оставьте.

В и к т о р. Хорошо.

Б а л и н т. Сколько мы заплатили за это серийное издание по искусству?

В и к т о р (стоя спиной к ним, сердито). Сколько бы ни заплатили, это никакого значения не имеет. Теперь и четвертой части стоимости не выручите.

Ю л и я. Помнится, милый, мы купили всю серию за восемьдесят пенгё.

Б а л и н т (бросает книги в сундучок, вдруг, как бы спохватившись, останавливается, берет в руки одну из них). Вот эту нам нельзя продавать. Я давно задумал перевести из нее небольшое стихотворение… Я уже чувствую его ритм… Мне кажется…

В и к т о р. Только не теперь, старина.

Б а л и н т. Ладно, будь по-твоему!.. (Ставит книгу на полку.)

Ю л и я. Это всегда так бывает, когда приходится продавать книги.

Б а л и н т. Пожалуйста, отбери ты.

Ю л и я (быстро перебирает книги). Эту не отдавай… эту можно, эту тоже… а эту нет…

Б а л и н т. Эту можно, эту нет, как у тебя все легко решается. (Берет из сундучка томик.) Ты бы и эту выбросила! Эту!.. Тигрица!

ПЕСНЯ О БУКИНИСТЕ

Богач, когда потребуются деньги,

Приходит в банк, берет две тыщи пенгё.

Имеет важный господин

Завод, а также магазин

И акции, что банком учтены,

А также и приданое жены,

И виноградники, и земли,

И дядюшку, что дышит еле-еле.

И как не получить ему две тыщи пенгё.

Ю л и я.

Бедняк, когда потребуются деньги,

Пойдет в ломбард, получит десять пенгё,

Поскольку летом шуба ни к чему

И без перины проще спать ему,

А нет простынь — в конце концов

Он обручальное кольцо

Заложит или дедушкин брегет,

Иль крестик крестной — дар далеких лет, —

И он получит эти десять пенгё.

Б а л и н т.

Поэт, когда потребуются деньги,

У букиниста получает пенгё,

Вольтер идет за пенгё, а Платон

И полный Казинци{22} — по два за том.

К чему поэту Заратуштра{23}?

И Танчич{24}? Пусть прощаться грустно

С двенадцатью томами Араня{25},

Но к молодым поэтам старые,

Как рыцари, на выручку спешат,

И с ними можно раздобыть деньжат!

В и к т о р. Поторапливайтесь же, ради бога! Не мешкайте!

Б а л и н т. Я не могу продать своих лучших друзей, даже не попрощавшись с ними. Унтер, каким бы тупым он ни был, и то поймет. Пусть подождет.

В и к т о р. Пусть. А если ему, допустим, не захочется ждать? Вдруг его, скажем, пригласят перекинуться в картишки? Может же произойти подобная случайность!

Б а л и н т. Благодаря подобной случайности Шелли{26} сел на парусник и погиб во время шторма, а Петёфи — на повозку, которая отвезла его в Шегешвар{27}, и он нашел там смерть… (Поднимает сундучок.)

В и к т о р. Скажу тебе только одно: постарайся вовремя соскочить с такой повозки.

Б а л и н т. Должно быть, их тоже предостерегали доброжелатели… И это им, наверное, было приятно. Ну, будьте здоровы! (Уходит.)

Явление десятое

Ю л и я  и  В и к т о р.

В и к т о р. Вы думаете, все это пустяки?

Ю л и я. Он единственный не склонен принимать все это всерьез.

В и к т о р. О, если б он отнесся к этому так же серьезно, как к переводу стиха, к которому подыскивает рифму. Знаете, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы уговорить этого продажного мошенника? Он даже разговаривать не стал бы, предложи я ему менее двух тысяч. Но я пообещал ему еще паровую прачечную… Откуда я ее раздобуду? Скажи-ка мне!

Ю л и я. А шестьсот пенгё где бы вы смогли раздобыть?

В и к т о р. Понятия не имею. Положился бы на собственное вдохновение… Посулил бы и святому Антонию паровую прачечную, авось бы он помог, подсказал, из кого можно выжать деньжат. Кстати, они все равно понадобятся, ведь за всю эту макулатуру Балинт получит гроши. Вам не приходит в голову какая-нибудь счастливая идея? А может, у вас есть знакомый богатей? (Листает телефонную книгу.) Интересно, ни одного приятеля на букву «А»… Да и среди Балогов сплошные незнакомцы.

Ю л и я. Виктор, я не знаю, почему вы так добры к нам?

В и к т о р (набирает телефонный номер). Во-первых, вы знаете. Во-вторых, я вовсе не добр. Вот уже больше года места себе не нахожу… (В телефонную трубку.) Алло!