этого делать. Это всегда уменьшает заработную плату.

В придачу к этому ещё и босс постоянно любил нам мозги, орал из-за всякой мелочи, переходя на личности.

А вот это тело, в которое я попал, терпеть обиды не привыкло, и теперь это моё тело и мои обиды.

Если бы не Рорик, я бы ввязался в драку. Возможно, проиграл бы. Да это почти наверняка, не зря же мне чутьё подсказывает об опасности. Но даже если бы выиграл, отношения с дневными было бы навсегда испорчено. А это пока единственный клан, который за мной не гонялся.

Ситуацию усугубляла ещё частица. Или что там превращает меня в мутанта… Из-за этой внутренней твари я становился ещё злее, особенно без шмурдяка.

Рорик отвёл меня в сторону и усадил за стол в переулке.

Я сел, но перед этим смёл слой пыли с лавки.

— Ну что ты творишь? Не хватало ещё с ними поссориться, — начал он меня отчитывать.

— Полностью с тобой согласен, но ничего не могу поделать. Характер у меня такой.

— На вот, глотни.

Он достал из рюкзака старый потёртый и немного помятый термос.

Я налил себе немного прозрачной жидкости в крышку и сделал глоток.

Напоминает чай, правда, уже даже не тёплый. Отдаёт немного мятой и… Валерьянкой, что ли…

— Что это?

— Чай из листьев Олеговки.

— Кого? — едва не засмеялся я.

— Олеговка. Ну растение такое, имеет успокаивающие свойства. Ну ещё я немного орума добавил. Когда его концентрация низкая, человек становится агрессивным.

— Ну, это многое объясняет…

Я выпил несколькими глотками содержимое крышки термоса и тут же почувствовал эффект.

Злости стало меньше. Накатила волна спокойствия и слабости.

Я посмотрел на этого дерзкого охранника, но мне даже не хотелось его убить.

— А неплохая у тебя настойка. Мне бы не помешало носить её с собой.

— Олеговка растёт только за городом, а тут её маловато. Да и с орумом лучше не увлекаться. Ближайшие полчаса ты не сможешь использовать свои навыки и трансформацию. Кстати, а как ты в доме удержался от превращения? И почему?

— Мне стало немножко легче это контролировать. А почему? Да чтоб тебя дурачка не убить случайно.

— Ну да… Спасибо. Так, значит, у тебя сумеречная частица?

— Тише ты… Может, всё-таки к Розелле?

— Не знаю. А есть ещё варианты?

— Можно к Круглому завалиться, но если у нас нет пяти десятков золотых, то лучше не стоит, — сказал Рорик.

— Это твой долг?

— Угу.

— Нехило… Слушай, а что если. Так, нужно отойти отсюда. Потом расскажу идею, — сказал я, вставая из-за стола.

Рорик тоже встал. Но тут дверь кафешки открылась, и из неё вышли четыре человека в капюшонах и масках, прикрывающих лица.

Один из них задержал на мне свой взгляд. Я пытался рассмотреть его лицо, но не мог. Да и он моё тоже не видел полностью, только глаза и лоб.

Их сопровождали пятеро дневных. Последним вышел Сэм Рид. Но за группой, направившейся вверх по улице, он не пошёл, а остался у двери и выслушивал слова охранника.

Тот указал на нас пальцем, что-то сказал, а затем скрылся внутри здания.

Сэм направился к нам.

— Виталий, да? Чем могу помочь?

Мне хотелось спросить кто это, но будь это что-то тайное, он всё равно не ответит. Так что лучше не задавить неудобных вопросов.

— Да вот, заночевать негде. Да и подработать бы хотелось, — ответил я.

— А это кто? — кивнул он на Рорика. — Подруга твоя?

— Эй, я бы попросил! — низким голосом возмутился Рорик.

— Тысячекратно извиняюсь! Нечасто встретишь мужчин такого хрупкого телосложения и с такими роскошными волосами.

— Мыться просто почаще нужно и у вас такие будут… — проворчал Рорик.

— Что же, похоже, на завтра я могу освободить нашего салагу от разделки туш. Справитесь вдвоём?

— Конечно. Рорик у нас вообще ал… — я прервался, получив ногой под столом. — Атлично работает! — исправился я.

— Ну хорошо. Тогда можете заночевать и поужинать тут в качестве аванса. Завтра наши планируют поближе к вулкану поохотиться, так что добычи будет больше. Если отряд вернётся… Я скажу Грете, чтоб накормила вас.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Сэм скрылся в кафешке, а мы ещё немного постояли на улице.

— Пойдём поедим, — предложил Рорик.

Я согласился, так как был дико голоден, но мысли сейчас были о другом.

Ели мы молча. Ну как молча… Рорик постоянно чавкал и пытался поговорить о всякой ерунде. Я же думал о дочке… И о других детях, о которых тут никто не хочет говорить.

И как мне собирать информацию, если она под запретом?

— Нам нужно где-то поговорить, — сказал я.

— Ага, поговоришь с тобой. Сидишь вечно на своей волне и слова с тебя не вытянешь.

— Это я с тебя буду слова вытягивать. Только нужно место, где нас не подслушают.

— Тогда пойдём в номер. Ну, в комнату. Про нас, конечно, могут нехорошее подумать, но я уже привык… — признался Рорик.

Мы поднялись в номер, и я начал допрос.

— Рассказывай, что за тема тут с детьми.

— Я думал, ты хочешь мне свою идею рассказать, насчёт моего долга.

— Ну, тут не то чтобы идея… Знаешь Тухлого Бориса?

— Конечно, знаю. Да его все нижние кварталы знают. И да, я слышал, что ты с ним погрызся недавно. Ну ничего, Розелла отходчивая, обиду не будет держать.

— А что если мы заберём его деньги? — предложил я.

— Ах-ах. Ах-ах-ха. Ну насмешил. Заберём, говорит. Ты ещё предложи убить его, хех, — весело произнёс Рорик.

Я на него смотрел с каменным выражением лица, давая понять, что не пошутил.

— Погоди, ты серьёзно? Ограбить банк хочешь?

— Ну, тебе же нужно отдать долги. А мне нужны деньги, чтоб получить информацию.

— Не, ну он охраняется вообще-то. Да и сам Тухлый Борис тот ещё ублюдок. Он в бандитском мире всю жизнь варится и скормил дисам не один десяток конкурентов и таких вот как ты. С ним лучше не связываться. Ты вообще чудом жив остался, если честно…

— В отличие от него.

Рорик пару секунд пытался осмыслить мои слова, а потом скорчил такую рожу, будто Розелла лишила его анальной девственности в эту секунду.

— Ты… Что? Ты… Что ты?

— Я убил его, но это была самозащита.

— Братан… Ты хоть понимаешь, что теперь на тебя повесят его убийство. Будь ты клановцем, это ещё можно было бы затереть, но ты…

— Я изгой. Что мне терять?

— Знаешь, я уже вообще не понимаю, кто ты такой… Взялся откуда-то. Шмурдяк пьёшь за троих, есть частица сумерек, из города изгнан, хоть и не помнишь ни