И стоит ли удивляться, что на внешнеполитической арене продолжалась сдача позиций? 1 мая 1988 г. советское правительство запросто открыло для иностранных судов Северный морской путь. А Шеварднадзе вел переговоры по Афганистану. Там наши войска одержали ряд серьезных побед. Советские дипломаты и спецслужбы наконец-то сменили лидера этой страны. Вместо демагога Кармаля провели умного и деятельного Мохаммеда Наджибуллу. А вывести советскую группировку соглашался еще Андропов — в обмен на отказ США от помощи душманам. Это было вполне приемлемо. Наджибулле оставили бы вооружение, технику. Он признал ислам государственной религией, выражал готовность примириться и создать с предводителями моджахедов коалиционное правительство. У южных границ СССР осталось бы дружественное государство.

Между прочим, и моджахеды, уже после того, как в Афганистане появились американцы, задним числом стали вспоминать, что с «шурави» (русскими) воевали «сдуру», что они были достойными воинами, и с ними надо было дружить. Но… осуществлялось прямое предательство. Много лет спустя, 12 августа 2018 г., командир Панджшерской группировки оппозиции Джалаладдин Мохаммаль сделал заявление (переданное по каналу «Россия-24»), что Шеварднадзе, авиационный генерал Джохар Дудаев и начальник службы разведки министерства обороны СССР были изменниками, предупреждали моджахедов о готовящихся операциях наших войск, авиационных ударах. Разумеется, при такой помощи моджахеды отвергали все предложения о примирении. И соглашение, заключенное Шеварднадзе, тоже стало предательским — без каких-либо обязательств со стороны США и Пакистана. Американцы не прекратили поставки и финансирование душманов, а СССР 15 мая начал массовый вывод войск.

И через две недели в Москву пожаловал Рейган. Их четвертая встреча с Горбачевым стала уже совсем дружеской. На вопрос журналистов, продолжает ли президент видеть в СССР «империю зла», он ответил со скалозубой американской улыбкой: «Нет. Я говорил о другом времени, другой эре». Да, эра стала другой. По просьбе Михаила Сергеевича Рейган даже выступил перед студентами и преподавателями МГУ, поучал их ценностям «демократии» и «свободных рынков». Его приветствовали в качестве некоего «высшего» учителя.

А как раз после визита Рейгана закрутился следующий виток «демократизации».

28 июня в Москве открылась XIX Всесоюзная партконференция. Впервые она транслировалась по телевидению в прямом эфире, что преподносилось как торжество «гласности» — каждый может слушать без купюр! Ельцин на конференции опять каялся, умолял «реабилитировать» его. Но Михаил Сергеевич затаил на него личную обиду, и прощения не удостоил. А сам Горбачев выдвинул лозунг: «Нужны новые, качественные перемены!». Указывал, что «революционные преобразования» еще не стали необратимыми. Дальнейшей задачей он видел кардинальную политическую реформу. Брал курс на «правовое государство».

Последовали новые кадровые перестановки. Ведь до сих пор Горбачев являлся только партийным лидером. Высший законодательный орган страны, Верховный Совет, возглавлял 79-летний Громыко, тоже сторонник реформ. Однако они стали поворачиваться совсем не той стороной, как виделось изначально. Особенно в отношениях с США. Андрей Андреевич всю свою дипломатическую карьеру посвятил сдерживанию Америки, ее агрессивных поползновений. А Горбачев запросто делал уступку за уступкой! Громыко он начал выживать из руководства, чтобы не мешал. Вообще не ставил в известность о важных решениях или отвергал его мнения. Последней каплей стал визит в Северную Корею, куда собирался Андрей Андреевич. Но в Вашингтоне это не понравилось бы, и Горбачев в резкой форме отчитал его. Оскорбленный Громыко подал в отставку. А Михаилу Сергеевичу только это и требовалось. С благодарностями за долгую плодотворную работу Громыко отправили на пенсию — и он очутился в больнице. Тяжело переживал там «измену Горбачева», называл его «человеком с ледяным сердцем» [142, с. 145]. Должность председателя Президиума Верховного Совета занял Михаил Сергеевич.

Но он избавился не только от Громыко. Из Политбюро одним махом отправили на пенсию всех «стариков» — Соломенцева, Долгих, Демичева. Вместо них появились новые фигуры — Лукьянова, Зайкова, Власова, Бирюковой. Никакими заслугами они не выделялись, кроме личной «верности» Горбачеву. Михаил Сергеевич убрал и председателя КГБ Чебрикова, заменил на Крючкова — который был давним и ближайшим помощником Андропова, а потом стал доверенным самого Горбачева.

После чисток правящей верхушки был дан старт следующему этапу реформ. 15 октября 1988 г. Совет Министров издал постановление о выпуске акций предприятиями и организациями. В СССР стали возникать частные банки, регистрировались как кооперативные. Но в воротил бизнеса начали превращаться и высокопоставленные советские служащие, те же самые «прогрессивные» экономисты и финансисты. Был основан мощный «Инкомбанк», за ним «Автобанк», предшественник «Уралсиба». Аналогичным образом, за счет государственных ресурсов, возникли крупнейшие «Альфа-банк», «ВТБ». На базе одного из самых доходных министерств, газовой промышленности, был создан концерн «Газпром».

Последовали и очередные «миролюбивые» инициативы. 7 декабря 1988 г. на заседании ООН Горбачев буквально ошеломил Запад, выступив с «Программой ослабления противостояния». Дело в том, что американцы и их партнеры давно уже думали над проектом договора об ограничении обычных вооружений. Но никак не могли найти подходящий вариант. Потому что в Европе силы НАТО имели значительное превосходство. По численности — на 1 млн 200 тыс. человек, по самолетам — на 4 тыс., по вертолетам — на 3 тыс. СССР превосходил их только по танкам, на 40 тыс. Получалось, что сокращаться надо самим западным державам, иначе разве согласится Советский Союз на такой договор?

Но Горбачев объявил, что СССР начинает разоружение в одностороннем порядке. Сокращает армию на 500 тыс. человек (на 10 %). Сокращает также 10 тыс. танков, 8500 стволов артиллерии, 800 самолетов. И в первую очередь это должно было коснуться группировки в Восточной Европе, на самом опасном направлении. США и их союзники никак не ожидали столь щедрого подарка. Ведь сами они разоружаться не собирались. Но и для советских военных инициатива Генсека оказалась полнейшей неожиданностью — с ними никто не советовался. В армии начались массовые увольнения. Разумеется, солдаты были бы не против отправиться по домам. Но их-то никто не демобилизовывал! И призывали такое же количество, как раньше. А под сокращения попадали офицеры, опытные кадры, командиры, специалисты. Удар был нанесен и по оборонной промышленности — военные заводы всегда были в СССР лучшими, получали новейшее оборудование. Сейчас провозглашалась «конверсия». Предприятия требовалось останавливать, переводить на выпуск «мирной» продукции. Но что мог производить танковый или артиллерийский завод? Металлическую посуду?

Миновал всего месяц, и 15 января 1989 г. последовал еще один шаг. Вроде бы, не такой шумный, мало заметный. Советский Союз подписал «Венскую конвенцию». А это был очень важный документ в проектах масонской глобализации. Страны заключившие «Венскую конвенцию», признавали приоритет международных законов над государственными. Международные организации получали право контролировать их «политику и практику». По сути, СССР соглашался на ограничение собственного суверенитета!