В этой мутной атмосфере стало подниматься еще одно поколение «реформаторов». В Москве его составили сотрудники НИИ системных исследований — того самого, который под эгидой Римского клуба создал и возглавил Гвишиани. Этими сотрудниками были Шаталин, Гайдар, Авен и др. Мы уже упоминали, что их привлекали к разработке реформаторских проектов вместе со «специалистами» из новосибирского Академгородка. Но до сих пор их предложения казались слишком уж крутыми, ЦК отклонял их. Клуб «прогрессивных» экономистов «Перестройка» возник и в Ленинграде, в нем лидировал Анатолий Чубайс. Собирались, обсуждали разные модели. Точнее, мечтали о разных моделях — чтобы поближе к капиталистическим. Московский и ленинградский кружки установили связи между собой. С 1986 г. проводили совместные семинары в комфортабельных пансионатах под Ленинградом (и ведь кто-то финансировал такие мероприятия).

Ну а сейчас, с началом кардинальных преобразований, «прогрессивные» оказались сразу же востребованы. Гайдар успел приобрести такое покровительство в ЦК, что его поставили заведовать экономическими отделами сразу двух главных партийных изданий — журнала «Коммунист» и «Правды». А между тем на семинарах с ленинградцами он выступал сторонником не компромиссных социалистических моделей, вроде «венгерской» или «югославской», а обычной западной схемы капиталистических отношений. Редакцию журнала «Вопросы экономики» возглавил еще один убежденный «западник», Гавриил Попов. Именно он придумал и запустил в обиход термин «командно-административная система». По самому звучанию сразу чувствовалось — плохая, грубая, кондовая. А ей противопоставлялась «рыночная», стало быть, хорошая.

Хотя бурное размножение кооперативов ничего хорошего стране не принесло и население от дефицитов не спасло. Потому что кооператоры не производили жизненно-необходимые товары. В бизнес ринулись те, кто нацелился на быструю наживу. На спекуляции. Всюду открывались кафешки и ресторанчики, мелкие торговые точки, пышно расцвели базары. Кооперативы стали прекрасной отдушиной для теневых структур (которые и не думали легализовываться) — через них пошел сбыт «левой» продукции, отмывка денег. Такие явления породили организованную преступность. Появились банды, «крышующие» кооператоров, собирающие с них дань. Закрутились махинации — зарегистрировать кооператив, взять под него государственный кредит и исчезнуть. А в образовавшемся месиве, среди самых хватких и пронырливых, проявились фигуры будущих олигархов, начали набирать вес…

Например, Юрий Лужков. Ранее он возглавлял научно-производственное объединение «Химавтоматика», управление по науке и технике в министерстве химической промышленности СССР. В 1987 г. Ельцин, занявший пост первого секретаря Московской парторганизации, подбирал свежие кадры и взял Лужкова заместителем председателя Мосгорисполкома. Ему досталась должность председателя городской комиссии по кооперативам и индивидуальной трудовой деятельности. Секретарем комиссии была Елена Батурина, которая вскоре стала его женой. И в паре они развернулись весьма плодотворно. Ведь кооперативы были совершенно новым делом и поистине золотым дном — особенно для тех, кто их регистрировал.

Одним из удачливых кооператоров стал Владимир Гусинский. Он окончил режиссерский факультет ГИТИСа, дипломный спектакль поставил в Туле. Но решил, что провинция не для него. Вернулся в Москву, перебивался разными заработками. Самыми крупными успехами стали художественные постановки на Международном фестивале молодежи и студентов в 1985 г., представление для иностранцев на Играх доброй воли в 1986 г. На ниве частного бизнеса Гусинский и его приятель Борис Хаит создали кооператив «Металл», изготовлявший всякую ерунду вроде женских браслетов. Но в Московской комиссии по кооперативам Гусинский сумел найти «подход» и подружиться с Еленой Батуриной, через нее с Лужковым. Именно это открыло дорогу к успехам.

Забегая несколько вперед, стоит отметить, что в 1988 г. Гусинский и Хаит от производства мелочевки перешли уже на консалтинг, их кооператив «Инфэкс» занялся финансовыми и юридическими, даже политическими консультациями по заказам иностранных клиентов. Попросту говоря, стал посредническим звеном для тех, кому нужны выходы на администрацию Москвы. А в следующем году «Инфэкс» совместно с американской фирмой «Арнольд и Портер» при поддержке Лужкова организовали «Мост-банк». Впрочем, кроме Лужкова и Батуриной, у Гусинского имелись и другие полезные связи. Впоследствии аналитическое управление холдинга «Группа Мост» возглавил генерал КГБ Филипп Бобков. Бессменный шеф 5-го управления КГБ, предназначенного для борьбы с диссидентами, но фактически опекавшего их. С большой долей вероятности «дружба» Гусинского с КГБ установилась раньше, со времен его постановок на международных фестивалях — что и способствовало его успехам в кооперативной деятельности, в наведении выгодных контактов с иностранцами.

Карьера Бориса Березовского начиналась несколько иначе. Он был талантливым инженером, лауреатом премии Ленинского комсомола, защитил докторскую диссертацию. С 1973 г. он работал на очень перспективном по тем временам направлении, руководил внедрением автоматизированных систем управления на заводах «ВАЗ». Хотя отличался и склонностями к «бизнесу». По данным А. Хинштейна, Березовского в 1979 г. задержали в Дагестане за спекуляцию. Как предполагает Хинштейн, ценой прекращения дела стало сотрудничество с КГБ [136]. А когда открылись возможности для частного предпринимательства, Борис Абрамович предложил руководству ВАЗа создать дочернюю фирму «ЛогоВАЗ». Она занялась продажей автомобилей, снятых с торгов в зарубежных салонах. Машины в СССР были страшным дефицитом, дело пошло бойко. «ЛогоВАЗ» начал завозить и продавать в Советском Союзе не только свои, но и иностранные автомобили, стала официальным импортером компании «Мерседес-Бенц».

В нарождающемся советском бизнесе замелькали и другие подобные деятели — Ходорковский, Абрамович, Пугачев… А молодой физик Борис Немцов выделился не на «деловом» поприще — на «общественном». Он окончил в Горьком университет, где преподавал его дядя Вилен Эйдман, остался работать под руководством того же дяди, быстро защитил кандидатскую диссертацию. Вроде бы перед ним открывалась научная карьера. Но у Немцова имелись и другие связи. Три его студенческих друга, Рабинович, Цыбрин и Постмарк, перебрались на жительство в США. Туда же переехала его двоюродная сестра Елена. А родная сестра Юлия примкнула к адвентистам, позже возглавила в России филиал американской телекомпании «Три ангела». Сам же Немцов вдруг присоединился к движению «За ядерную безопасность», возникшему невесть откуда после Чернобыля. Профессиональный физик не мог не знать, что множество атомных электростанций во всем мире функционируют нормально. Но он принялся вербовать активистов, пугать народ и собирать подписи против строительства Горьковской АЭС. Она была уже почти завершена, но усилиями «общественности» ее так и не ввели в эксплуатацию. В результате в Нижегородской области до сих пор худо с электричеством.

Страны НАТО по-прежнему «не замечали» мирных инициатив Горбачева. В СССР полтора года действовал односторонний мораторий на ядерные испытания. А Запад за это же время произвел 25 ядерных взрывов! Приходилось как-то реагировать, иначе как Горбачев выглядел бы перед собственными соратниками в партийном руководстве? Советский Союз предупредил: если нет взаимности, то и мы мораторий соблюдать не будем. В феврале 1987 г. взорвал бомбу на Новой Земле.