История Танечки началась давным-давно, в позднем СССР. Танечка тогда была нежным подростком, читала хорошие книжки, благо в доме они водились — во времена всеобщего дефицита им с мамой жилось полегче, и книжки были, и сапоги, мама была директором универмага в Одинцово. Тогда в Одинцово и не думали о том, что вскоре городок станет Рублевской столицей, как и Танечка никак не могла предположить, какой зигзаг готовит ей судьба.

Танечка была девочкой умной, красивой и серьезной, готовилась поступать на филфак в МГУ, ее заботливая мать уже организовала снабжение усиленным питанием репетиторов и приемную комиссию, но товары повседневного спроса — это группа риска, и он дал о себе знать. Ревизия, уголовное дело, поиски хорошего адвоката. Такого, чтобы не по объявлению, а по знакомству, чтобы все понимал и чтобы положительный опыт был решения торгово-ревизионных вопросов. И таковой нашелся.

Владислав Валерьевич Лопатин оценил ситуацию дорого. Но больше всего оценил он Танечку.

Танечка не проходила по рангу педофилической мечты зрелого адвоката — десятый класс, семнадцать лет, да бросьте. Конечно, Лопатин наметил себе Танечку на перевод из эротической мечты второго плана в категорию юной спутницы, но вполне мог позволить себе не форсировать события и на всякий случай подождать с полгода, чтобы Танечка отметила свои восемнадцать — без острой необходимости хороший адвокат Уголовный кодекс нарушать не будет. Дело Танечкиной maman обещало быть тягомотным, года на два-три, все заинтересованные лица (кроме maman) были настроены потянуть подольше, чтобы сдоить с такой сдобной универсамовской коровки баблосика до последней капли. И конечно, для Танечки вопрос с МГУ был закрыт — торговая maman под судом за растрату никогда не приветствовалась в главном вузе великой страны. Танечка смиренно поступила в сельскохозяйственный институт.

Тем временем краткую андроповскую борьбу с работниками советской торговли, утаивающими от прогрессивного человечества финские сапоги, венгерских кур и индийский чай, сменила перестройка, и вот уже они, лихие девяностые, нарисовались — фиг сотрешь. Танечка окончила свое сельское хозяйство, познала первого мужчину — разумеется, Лопатина, — и начала работать секретарем в его все более процветающей адвокатской конторе. Maman счастливо ушла на пенсию с закрытой уголовкой, благословляя мезальянс.

А Лопатин пошел по дороге, единственно ведшей тогда к большому успеху, — стал работать с коптевской ОПГ или с ореховской, а может, даже с люберецкой, что за давностью лет забылось, хотя скорее всего это были подольские. Только не подумайте, что группировка крышевала адвокатский бизнес Лопатина — Владислав Валерьевич стал адвокатом дьявола, а вот крышу обеспечил себе другую, прокурорскую, что было исключительно разумно. Первоначальное сращивание бандитов с властью и превращение выживших в олигархов, депутатов и чиновников с одновременной легализацией капиталов шло именно по этому пути. Лопатин исправно заносил прокурорским долю, решал с ними вопросы и тер терки, договариваясь о закрытиях и открытиях уголовных дел, добиваясь оправдания виноватых и осуждения непричастных, и вскоре приступил к перекрестному опылению в кадровых вопросах. Он взял в свою контору нескольких прокурорских сынков, положив им прекрасные зарплаты и не обременяя обязанностями и время от времени подкладывая под них Танечку, которая прекрасно справлялась с жизненными уроками, пройдя хорошую школу, в которой не было про любовь и вздохи на скамейке. Здесь она была просто отличницей — умницей, красавицей, комсомолкой в душе, умела не задавать лишних вопросов и не трепаться в курилке с подружками, коих по мудрому совету Лопатина она так никогда и не завела.

Прокурорские сынки, постажировавшись в лопатинской конторе и покувыркавшись с красавицей Танечкой, уходили работать в прокуратуру, их папашки помогали им продвигаться по службе, а ОПГ обеспечивала бытовой комфорт. Однако народом они оказались капризным, неблагодарным и ненадежным, быстро меняющим хозяев и масть и забывающим кормившую их руку. И Лопатин сделал ставку на Танечку. Умна, послушна, цинична. Неразборчивая в связях тихушница, прекрасно осознающая, сколько тайно записанных порнографических пленочек с ее участием хранит в сейфе Лопатин. Не ее, конечно, писал — но вот и она пригодилась. И Лопатин решил двинуть Танечку в прокуратуру.

Сказано — сделано. Имея уже одно высшее образование — сельскохозяйственное, да природный ум и смекалку, да сына ректора юридической академии в качестве коллеги по работе в адвокатской конторе Лопатина и в качестве партнера в дружественном перепихоне, Танечка легко поступила в юридический и уже устраивалась на стажировку в прокуратуру, как случилось страшное.

Погиб Лопатин.

Его джип взорвали, когда Лопатин вместе с водителем выезжал со двора старого московского дома, где была адвокатская контора. Водитель погиб на месте, а Лопатин дожил до приезда скорой и умер уже в больнице. Из конторы тогда выскочили все, кто там был — кроме Танечки. Мужчины сразу начали куда-то звонить, кто-то бегал с огнетушителем, женщины смачивали конторские полотенца водой и прикладывали к лопатинскому лбу, он сидел на заднем сиденье, весь белый и рваный, был в сознании, зажимал двумя руками разорванный живот и что-то пытался сказать. Танечка стояла у окна и не слишком потрясенно курила, наблюдая за суетой. Ей казалось, что Лопатин видит ее в окне, худую шатенку в кипенно-белой блузке, и пытается показать на нее глупым конторским курам, и сказать что-то, что до него, быть может, дошло. Танечка не слишком волновалась о том, что сможет сказать Лопатин перед смертью, и что до него наконец дошло, и дошло ли. Кому поручат расследовать нападение на Лопатина, Татьяна знала и не сомневалась, что сможет урегулировать проблемы, если они возникнут. А если Лопатин выживет, то быстро и с концами уедет или солнцевские взорвут его еще раз. Лопатин идиотом не был — хотя и проморгал ситуацию с происками конкурирующих ОПГ, а главное, с Танечкой; если выживет, второго шанса ждать не будет, свалит.

Но он не выжил. А у Танечки одной проблемой стало меньше. Все-таки, когда взрослеешь, находишь свое место в жизни и собираешься достичь карьерных высот в прокуратуре, не стоит полагаться на молчание старых знакомых, в сейфе которых лежат порнографические пленочки с твоим участием. Они, кстати, потом исчезли куда-то совершенно бесследно, как не было.

А Танечка вскоре вышла замуж, и очень неплохо вышла. Мужа из балетных, заслуженных и орденоносных, подбирал ей авторитетный коптевский жиган, который разбил бы ей сердце, если б она давно и прочно не взяла сферу “любовь” на жесткий контроль. Впрочем, нет, к Клычку — Володе Клыкову — она тянулась с какой-то липучей бабьей страстью и тоской, но осознавала это и не давала никому увидеть и почувствовать свою зазнобу. Вова был серьезным вором, готовился к легализации первичных капиталов и эмиграции, и Танечка понимала, что в его жизни места ей нет — если он когда-нибудь и пойдет под венец, то это будет династический брак с юной дочкой “Газпрома” или с депутатшей из хорошей семьи и с капиталом. Поэтому Танечка сама попросила Вову подобрать ей хорошую партию, когда поняла, что беременна. Клычок тоже все понял и оценил, а потому отнесся к подбору мужа ответственно.