Слово Козлову:

«Немалую роль в том, что мне поверили в Смерше, сыграло то, что в Москве тогда на лечении находился бывший командир партизанской дивизии, который воевал вместе со мной. И уже в 1942 году я был награжден орденом Красной Звезды. Но об этой награде я узнал спустя долгие годы уже после того, как был репрессирован на родине, отсидел в лагерях, а затем получил справку о реабилитации.

Фашистам же и в голову не приходило, что ценные сведения, которые передавала перевербованная мною агентура, разрабатывал Генштаб СССР. Немцы считали перевербованных мною агентов чрезвычайно ценными, и группа была награждена высокими немецкими наградами. Но когда я вернулся после войны на родину мне сказали: мол, группа работала под нашу диктовку еще до твоего появления. Это неправда…»

Только после этого с агентом «Сатурна» «Меньшиковым» — капитаном Раевским встретились начальник ГУКР Смерш НКО СССР генерал-лейтенант Виктор Семенович Абакумов и начальник 3-го отдела Смерш (разработка агентов-парашютистов и организация радиоигр) полковник Георгий Валентинович Утехин, которого сменит в сентябре 1943 года полковник Владимир Яковлевич Барышников.

После этой встречи руководители отдела провели предварительный допрос, который в конце этого общения походил на доверительную беседу. Откровенный и подробный рассказ Козлова об обстоятельствах своего появления в Катынской, а в дальнейшем Борисовской разведывательной школе Абвера, о методах ее работы и результатах оперативно-следственных мероприятий укрепили доверие к нему военных контрразведчиков.

Этому способствовали и имевшиеся в руках у чекистов — сотрудников НКГБ СССР материалы о Борисовской разведшколе и ее агентуре, полученные в мае месяце 1943 года от ушедшего к партизанам руководителя паспортного бюро этого осиного гнезда, бывшего военнопленного красноармейца Дмитрия Захаровича Шинкаренко. Он передал чекистам через партизанскую бригаду «Разгром» целый альбом со 141 фотографиями и установочными данными на немецких агентов — курсантов Борисовской разведшколы Абвера, заброшенных в советский тыл, с указанием их настоящих фамилий и псевдонимов.

Утехин и Барышников решили, что Козлова вполне можно использовать в операции по внедрению как агента Смерша в Борисовскую разведшколу. Учитывая временные границы, поставленные Фурманом Раевскому для выполнения первого задания, нужно было торопиться с принятием окончательного решения.

На очередном совещании начальник ГУКР Смерш НКО СССР В. С. Абакумов согласился с идеей руководителей 3-го отдела, которым были переданы материалы на «Меньшикова», и потребовал:

— Не тяните время. Прошу срочно составить план использования нашего агента по внедрению в АК-103, и в намеченный срок после «выполнения» задания немецкой разведки вывести его через линию фронта к противнику. Времени у нас осталось маловато, поэтому поспешайте, но не торопитесь безрассудно, чтоб не наломать дров. Затяжка времени работает против нас.

Сотрудники отдела сначала для проверки организовали поездку Козлова в Малаховку на встречу с немецким разведчиком «Ароматовым» (Гурским Георгием Алексеевичем), которому по заданию абверовцев он должен был передать посылку из разведцентра.

«Меньшикова» в Малаховку сопровождал и прикрывал оперативный работник в звании майора, и не на всякий случай — это была оперативная необходимость.

Они быстро «нашли» улицу и дом, в котором проживал «немецкий агент». Майор остался наблюдать за действиями своего подопечного. «Меньшиков» постучал в дверь. Ее открыл «Ароматов».

— Я от доктора Брониковского, — отрекомендовался Козлов.

— Ароматов. Ждал вас, очень ждал, — потирая руки и радуясь связнику, хозяин предложил стул.

— Вот вам полмиллиона рублей, батареи и все остальное, что вы просили, — почти шепотом произнес гость, словно боясь, что их разговор может кто-то подслушать.

— Ох, спасибо всем вам за заботу обо мне.

— Служба и больше ничего…

— Давай, дорогой, по рюмочке тяпнем, а?!

— Не могу — надо спешить, — ответил отказом «Меньшиков». Попрощавшись, удалился, чтобы встретится с майором…

Слово Козлову:

«Мне доверили важнейшее задание — я должен был передать немецким радистам в Малаховке, подбрюшье Москвы, полмиллиона денег и питание для рации. Это была очень ценная для немцев группа, передававшая, к примеру, сведения о движении советских военных эшелонов…»

Надо отметить такую деталь: военные контрразведчики из ГУКР Смерш не сообщили Козлову, что «Ароматов» уже давно перевербован и действует под их контролем. Его плотно задействовали в радиоигре под кодовым названием «Борисов». Причем, во время общения и «Меньшиков», и «Ароматов» были уверены и даже убеждены, что каждый из них выполняет задание военных контрразведчиков и имеет дело с реальным немецким агентом.

Этим действием чекисты преследовали четыре цели:

— позволить выполнение «Меньшиковым» задания руководства «Сатурна»;

— исключить возможность провала радиоточки «Ароматова» в случае возвращения Козлова к немцам и его разоблачения;

— дать возможность свободно отчитаться перед абверовцами о «выполненном» задании и рассказать своим шефам о встрече с «Ароматовым» так, как она происходила реально;

— при непременном опросе в «Сатурне» описать внешность «малаховского» агента Абвера.

Но оставался еще один не решенный, но важный, пожалуй, стержневой вопрос: «А согласится ли сам Козлов вернуться в логово врага?»

И этот вопрос задал ему Утехин.

— Я готов выполнить любое ваше задание, — смело ответил Козлов…

После этого, как говорилось выше, все материалы по Козлову 3-й отдел передал военным контрразведчикам недавно образованного 4-го отдела ГУКР Смерша (контрразведывательная работа в тылу противника) возглавляемого полковником Петром Петровичем Тимофеевым, а затем генерал-майором Георгием Валентиновичем Утехиным.

Слово Козлову:

«Нашей контрразведке я пришелся как нельзя более кстати… Внедрить в немецкую разведшколу своего агента было практически невозможно, потому что немцы сами производили отбор из числа пленных…»

И вот на стол Абакумову лег стандартный машинописный лист бумаги, на которой был ответ противнику по радиоигре «Борисов». Исполнен он был рукой Утехина, разборчивым лево наклонным почерком:

«Утверждаю»

Нач. Гл. Упр. Контрразведки «Смерш» Абакумов

«30» июня 1943 г.

Радиостанция «Борисов»

н. Люберцы.

«Господину доктору! Сердечно благодарю за посылку. Получил все, за исключением одного комплекта батарей, которые «Меньшикову» пришлось выбросить.

Настроение сейчас бодрое.

Ваше последнее задание обещаю выполнить. (дальше замарано — Прим. авт.)