Одни мои критики возражают по поводу значения слов и определений; другие исправляют там, где они всего лишь неверно поняли. Третьи в свете определенных важных событий взяли на себя труд отрицать мои фундаментальные принципы, не поинтересовавшись, являлись ли обстоятельства, которые могут видоизменить применение этих принципов, такими, как мы предполагали. Или же они принимали на веру то, на чем настаивали, даже не задумываясь о том, что единственное исключение не может опровергнуть правило, основанное на вековом опыте и естественных принципах.

Выступая против моих принципов по поводу внутренних направлений, некоторые приводили в пример известный и успешный марш союзников на Лейпциг. Это примечательное событие как будто может на первый взгляд поколебать веру тех, кто привержен принципам. Однако в лучшем случае это всего лишь одно из тех исключений, из которого ничего не может быть выведено в противовес тысячам противоположных примеров. Более того, нетрудно убедиться в том, что далеко не опровергая эти принципы, этот пример говорит об обратном, он подтверждает их незыблемость. И в самом деле, критики забывают, что в случае значительного численного превосходства я рекомендовал двойные операционные направления как имеющие наибольшее преимущество, особенно когда они концентричны и расположены так, чтобы объединить усилия против неприятеля в решающий момент. В союзных армиях Шварценберга, Блюхера, Бернадота и Беннигсена этот случай бесспорного преимущества обнаруживается. Более слабая армия, чтобы отвечать принципам этой главы, должна направлять свои усилия против одного из флангов сил противника, а не против его центра, как она делала; так что события, приводимые в пример в мое опровержение, вдвойне подтверждают мою правоту.

Более того, если центральная позиция Наполеона между Дрезденом и Одером была катастрофичной, то именно ей можно приписать неудачи при Кульме, Кацбахе и Денневице, словом, провалы в исполнении, абсолютно чуждом обсуждаемым принципам.

Я же предлагаю действовать наступательно в отношении самого важного пункта с большей частью сил, но против второстепенных пунктов оставить силы в обороне на сильно укрепленных позициях или за рекой до тех пор, пока не нанесен решающий удар и операция завершится полным разгромом ядра неприятельской армии. Затем объединенные усилия всей армии могут быть направлены на другие пункты. Всякий раз, когда второстепенные армии открыты для решающего удара во время отсутствия главных сил армии, система не действует; именно это произошло в 1813 году.

Если бы Наполеон после своей победы у Дрездена (союзники потеряли убитыми, ранеными и пленными тридцать семь тысяч, французы десять тысяч) энергично преследовал союзников до Богемии, он бы избежал катастрофы у Кульма, угрожал бы Праге и, может быть, разрушил бы коалицию. К этой ошибке можно добавить столь же большой промах в том, что в решительных сражениях он не был вместе со своими войсками. У Кацбаха его указания не выполнялись. Наполеон приказал Макдональду (шестьдесят пять тысяч) ожидать Блюхера (семьдесят пять тысяч) и напасть на него, как только тот откроется в своих смелых передвижениях. Макдональд, наоборот, перебрался со своими отрядами через стремительные воды Кацбаха, которые час от часу становились все более бурными, и наступал навстречу Блюхеру. Если бы он выполнил указания и Наполеон последовал за его победой, то, вне всякого сомнения, его план операций, основывавшийся на внутренних стратегических направлениях и позициях и на концентрическом операционном направлении, увенчался бы самым блистательным успехом. Изучение кампаний Наполеона в Италии в 1796 году и во Франции в 1814 году показывает, что он знал, как применять эту систему.

Есть еще одно обстоятельство, столь же важное, которое показывает неправомерность привязывания центральных направлений с судьбой Наполеона в Саксонии. Оно состоит в том, что его фронт операций был обойден на его правом фланге и ему даже зашли в тыл благодаря географическому расположению границ в Богемии. Такое случается редко. Центральная позиция при таких промахах не может быть сравнима с той же позицией без этих промахов. Когда Наполеон применял эти принципы в Италии, Польше, Пруссии и Франции, он не был открыт для атаки неприятеля на своих флангах и с тыла. Австрия могла угрожать ему в 1807 году (когда Наполеон воевал с Пруссией и Россией), но у нее тогда был с Францией мир и она была недостойно вооружена. Чтобы судить о системе операций, нужно предположить, что случайности и шансы могут как способствовать ей, так и быть направлены против нее, что никоим образом не происходило в 1813 году, ни с точки зрения географического положения, ни с точки зрения сил каждой из сторон. Независимо от этого, абсурдно брать в качестве примера отходы у Кацбаха и Денневица (где Ней был разбит Северной армией бывшего французского маршала, ставшего наследником шведского престола, Бернадота), которые пришлось совершать его подчиненным военачальникам, в качестве доказательства, способного опрокинуть принцип, простейшее применение которого требовало от этих полководцев не позволять ввязываться в серьезные боевые действия, явно могущие привести к поражению. Вместо того чтобы их избежать, они искали решительного столкновения. В самом деле, какого преимущества можно ожидать от системы центральных направлений, если части армии, которая ослаблена для того, чтобы где-либо наносить решающий удар, сами будут искать опасного противоборства, вместо того чтобы удовлетвориться положением соединений разведки[16]. В этом случае именно противник применяет данный принцип, а не тот, у кого были внутренние направления. Более того, в последующей кампании оборона Наполеона в Шампани от битвы под Бриеном до сражения под Парижем демонстрирует в полной мере верность этих принципов.

Анализ этих двух знаменитых кампаний поднимает вопрос стратегии, на который трудно было бы ответить простыми утверждениями, основанными на теориях. Он состоит в том, теряет ли система центральных направлений свои преимущества, когда мы имеем дело с очень большой массой войск. Соглашаясь с Монтескьё, что величайшие предприятия терпят неудачу из-за объема мероприятий, необходимых для того, чтобы завершить их, я склонен ответить утвердительно. Для меня совершенно ясно, что армия в сто тысяч человек, занимающая центральную зону против трех отдельных армий из тридцати или тридцати пяти тысяч человек, с большей вероятностью одержит над ними победу, чем если бы в центре находилась масса войск численностью в четыреста тысяч человек против трех армий в сто тридцать пять тысяч человек каждая. Убедительных причин тому несколько:

1. Принимая во внимание трудность нахождения места и времени, необходимых для того, чтобы ввести в бой очень большие силы в день сражения, стотридцатитысячная или стосорокатысячная армия может легко оказывать сопротивление намного большим силам.

2. Если она будет вытеснена с поля боя, то будет по крайней мере сто тысяч человек для прикрытия и обеспечения организованного отхода и соединения с одной из других армий.