class="p">Прошел месяц октябрь, с его Самайном, фальшиво празднуемым сейчас в Хогвартсе как Хеллоуин. Я с неподдельной радостью во время застолья увидел испуганного Квиррелла и его шоу по поводу сбежавшего из зверинца тролля. Значит, канон идет своим чередом, значит, мое вмешательство глобально ничего не поломало. Где-то там, в туалете, правильно погеройствовал Поттер, ведь и Гермиона, и Уизли, и Поттер, и даже тролль с Квирреллом остались живы.

Естественно, о подробностях дела я мог только догадываться. Почему? Потому что это только у гриффиндорцев — Перси Уизли и Макгонагалл — могли пропасть сразу три студента. У Помоны такого случиться ну никак не могло. Старшекурсники мгновенно собрали младших в компактную группу. Быстрая перекличка, и ощетинившаяся волшебными палочками, корщетка позавидует, коробка споро оказалась в своих подземельях. Причем даже после удачного перехода всех собрали в гостиной, чтобы были на виду, а старшие, во главе с профессором Спраут, продолжали бдеть. Вот вам и факультет трусов.

К середине ноября я подвел первые неформальные итоги своей учебы. Они, с одной стороны, меня не особо радовали, а с другой стороны, если учесть, что я — ничего не знающий и не умеющий маггл-попаданец, были вполне достойными. Для наглядности результаты я выписал на листочек и сейчас внимательно вникал в них. Итак.

Из всех дисциплин (историю магии отбрасываем как немагическую) легче всего мне давалась, как это ни парадоксально, самая энергозатратная дисциплина, а именно трансфигурация. При этом сразу нужно отметить, что критерий не зря был сформулирован как "легче остальных дисциплин", а не "лучше всех в классе". Похоже, в трансфигурации мне очень сильно помогали мое отлично развитое воображение и хорошо дисциплинированное мышление. Но даже моих реальных возраста, опыта и знаний оказывалось мало, чтобы находиться в классе выше, чем конец списка середнячков.

Чары. Тут было чуть похуже. Тормозило меня мое неуклюжее тело. На трансфигурации пока использовались только одна речевая форма и одно движение, а на чарах к каждому новому заклинанию шли свои. И если на первой дисциплине я связку зазубрил, натренировал, загнал в спинной мозг, то здесь… Надо работать над собой, короче.

ЗОТИ. От истории магии оно отличалось тем, что пичкал наши мозги всякой лажей не призрак, а марионетка самого Волдеморта. А так разницы никакой, проще почитать учебник. Тем более что практических занятий нет никаких. Кстати, нужно подумать о разговоре с Темным Лордом. Но ближе к концу года, а то мало ли, навесит еще приказов…

Астрономия. Несмотря на то, что магической составляющей там мало, простая тупая зубрежка, успевал я в этой дисциплине плохо. По банальной причине: я не успевал зубрить, так как все свободное время уходило на тренировки в жестах для чар. Заклинания мне гораздо больше помогут в будущей жизни, чем правильно составленный гороскоп.

Травология. Успехи ниже средних. Возиться со всякими посадками мне претило еще в прошлой жизни. А здесь, ко всему прочему, недовольное тобой растение может тебя укусить… Нафиг травологию!

Полеты. Вот даже и не знаю. Если про неумелого пловца говорят "плавает как топор", то как сказать про летуна? Наверное, "летает как кирпич"? В общем, что тут скажешь? Не мое это, совсем не мое. Во всяком случае, пока не приведу в порядок свою физическую форму.

И, наконец, зельеварение. Я не зря поставил его в конец списка. Дело в том, что у меня не получалось варить зелья. Точнее, у меня совсем не получалось варить зелья.

Сначала Снейп относился к моим промахам лояльно. Он вообще чморил без дела только гриффиндорцев, а я к тому же хоть и бывший, но слизеринец. К несчастью, результат оказывался на уровне Лонгботтома с его постоянными взрывами котлов, так что очень быстро терпение Снейпа вышло. Я получал от него все, что полагалось тупому барану и безрукому идиоту. В ответ я, не обижаясь на заслуженные порицания, кивал головой и продолжал пытаться варить. Содержимое котлов продолжало портиться или взрываться, Снейп — свирепствовать в отработках и отъеме баллов. И так — по спирали. В итоге меня настолько эта ситуация выбесила, что я подошел к зельеварению максимально серьезно, со всеми современными достижениями науки и менеджмента.

Я упросил Снейпа позволить мне, как совершенно необыкновенному студенту, заниматься по индивидуальной программе. Обычно, когда слышишь "индивидуальная программа обучения", видится этакая обширная библиотека знаний, зубодробительные формулы, ученые мужи, двигающие науку вперед… В моем случае это означало программу для дебилов. Я варил простейший рецепт — зелье от фурункулов. Пытался варить. Только его. На уроках. На отработках. Иногда забегал на переменах и в перерывах между занятиями. Приспособил пустующий класс под зельеварню и спустил остатки денег на реагенты.

Надо мной смеялись. Я отшучивался и продолжал работать. Перестали — продолжал. Даже Малфой устал меня подкалывать, а я все продолжал и продолжал накапливать негативную статистику и проводить работу над ошибками. В общей сложности за эти полтора месяца я сделал около пяти сотен попыток, и ни разу зелье не получилось.

Собранные результаты я обработал и свел в итоговую таблицу. Согласно ей причинами провалов являлись:

— В десяти процентах случаев — чужие шутки. Поначалу мне спецом что-то подбрасывали в котел, но вскоре детям это наскучило, в последнее время это были совершенно разовые случаи.

— В тридцати процентах — мои ошибки. С этим бороться оказалось проще простого. Я выучил процедуру варки зелья до полного автоматизма. Непонятно? До полного автоматизма, то есть в последнее время я варил его с закрытыми глазами.

— Двадцать процентов — Снейп. Тут все понятно. Присутствие стоящего над душой профессора зельеварения было… скажем мягко, тревожащим. Но преодолеть это оказалось очень просто, а на отработках и в пустом классе Снейп ко мне не подходил.

А вот две оставшиеся причины во всей своей красе проявились на последнем этапе, когда я смог свести к минимуму остальные. В последние дни именно они и обуславливали большинство моих провалов.

— В двадцати пяти процентах — случайности, зависящие от окружающих людей и предметов. Сюда входят и внезапно ворвавшийся в класс отработок Малфой, и плохие реагенты, и плохо горящий огонь, и упавшая со стены картина, на которую я как-то отвлекся (в частности поэтому я стал варить зелье вслепую).

— В пятнадцати процентах — случайности, зависящие от меня. А вот это самая интересная категория. Отработав процесс до полного автоматизма, я стал замечать, что меня как будто кто-то толкает под руку, когда я варю зелья. Причем это не глупые шуточки и не мои ошибки, а именно несчастливое стечение