– Он их не в розыск объявил. Он заявил, что в машинах – вооруженные террористы с заложницей.

– Какая разница. Он – тебя, ты – его?

Стас помолчал.

– Между прочим, Никитин – козел. А если бы вчера мы с ментами перестреляли друг друга? Тебя могли бы убить, кстати.

– И ты за это уничтожаешь его бизнес?

– Это не я. Но вытаскивать его я точно не буду.

– А на каких условиях вы будете его вытаскивать, Станислав Андреевич?

– Сейчас? Пусть отдаст половину бизнеса.

Маленький пальчик Ани уперся в черный пуловер.

– Ты убил моего отца, – сказала Аня, – ты украл его деньги. А теперь ты пытаешься разрушить бизнес человека, который честно заплатил за этот бизнес деньги. Я сделаю все, чтобы остановить тебя.

Уже когда ее «Мерседес» отъехал от гостиницы, она внезапно сообразила, в чем было отличие офиса Стаса от всех прочих виденных ею офисов.

Нигде – ни у пуленепробиваемых дверей лифта, ни у стеклянных дверей с охранниками, ни в приемной – не было ни единой таблички с названием фирмы.

Или с именами руководителей.

* * *

Дверь за Анной Собиновой захлопнулась, а Стас все еще стоял посередине переговорной, задумчиво покачиваясь с носка на пятку и посвистывая. Лицо его, с расплющенным носом и глазами цвета жареного миндаля, ничего не выражало. Постояв секунд десять, Стас вернулся в кабинет, набрал сотовый телефон Мережко и отдал необходимые распоряжения.

– По-моему, – проговорил слышавший разговор Влад, – ты делаешь ошибку.

– Эта девочка не оставляет мне другого выбора, – сказал Стас, – позови… этих двоих.

Через пять минут в кабинет вошли охранники «Авиаруси» – высокий веснушчатый Игорь Корягин по кличке Коряга и маленький Петя Смуля по кличке Баклажан.

* * *

Генерал Кутятин соврал Ане. Он не объявил Василия Никитина в розыск и не собирался этого делать. Во всяком случае, пока. Объявленному в розыск Никитину было бы уже нечего терять. А это глупо – вести деловые переговоры с человеком, которому уже нечего терять, который доведен до последней черты и будет только кусаться, как загнанная в угол змея.

Гораздо правильней вести переговоры с человеком, который уже почувствовал на себе тяжелую руку власти, который растерян, побит, терпит убытки и зализывает на боку проплешину, в том месте, где его ошпарили правоохранительным кипятком, – и в то же время этому человеку еще есть чего терять. И есть что сохранить.

Однако угроза Ани возбудить уголовное дело против руководителей «Росско» в случае, если в SkyGate не прекратятся обыски, заставило Кутятина поторопиться. И в четыре часа дня на квартире, в которой прятался Никитин, раздался телефонный звонок. Трубку снял его зам.

– Мне Василия, – сказала трубка.

Голос был незнакомый, и зам ответил:

– Его здесь нет.

Телефон поговорил еще некоторое время, а потом зам, побледнев, повесил трубку и обернулся к Никитину:

– Это был… генерал Кутятин. Он сказал, что хочет побеседовать лично. И что сейчас к подъезду за тобой подойдет машина.

* * *

Владелец авиакомпании «Скайгейт» Василий Никитин и генерал ФСБ Захар Кутятин встретились в офисе «Росско».

Перед встречей вышла маленькая заминка. Люди Кутятина любезно предложили молодому предпринимателю довезти его на конторской «Волге», на что Никитин справедливо возразил, что у него имеется собственный транспорт. В конце концов Никитин сел в «Волгу», а транспорт поехал следом. Никитин с досадой подумал, что все это – не больше чем литературная условность. Хотят арестовать – арестуют, и никакая охрана не поможет.

Никитин не без основания полагал, что охрана-то его и сдала, кто-то из ментов сопровождения и настучал о том, где он находится.

– Здрасьте, Василий Никитич! – сказал Кутятин, ласково вставая ему навстречу. – Как дела?

– Дела нормально, – сказал Никитин, – и я должен сказать, что вы не зайдете в «Авиарусь».

Кутятин пожал плечами.

– Зато мы докажем, что ты возишь контрабанду.

– Зачем? Вы просто угробите мою компанию. И никакой выгоды не получите.

– С тебя – не получим. Остальные – будут бояться.

Никитин усмехнулся.

– Вы никогда не вернете себе все самолеты.

– Мы готовы на долю в твоей конторе.

Никитин покачал головой.

– Никогда.

Кутятин помолчал.

– Ну что же, у нас есть другое предложение. Мы знаем, что деньги за самолеты остались на твоих оффшорках. Переведи половину нам.

– Я их перевел Собинову.

– В «Авиаруси» нет и следа этих денег. Это первое, что мы выяснили после убийства.

– Значит, Собинов планировал сбежать с этими деньгами. Ищите. Это ваша профессия. Эти деньги уже не мои, и мне плевать, кому они достанутся. Ни моей компании, ни моих самолетов вам не видать.

Генерал нахмурился.

– Ты, бизнесмен, не зарывайся! Ты взял за гроши имущество, которое народ строил годами! Ты возишь контрабанду! Это тебе при прежнем режиме можно было бесчинствовать, а теперь государство возьмет свое! Ты думаешь, мы тебя сами трепем? Есть указание!

– Чье?

Лицо генерала сделалось торжественным и скорбным, и он ткнул пальцем куда-то в правый угол, где висела икона Николая-угодника и портрет скорбящего президента.

– Понял? – сказал генерал-майор, – понял?

– Понял, – ответил молодой бизнесмен, – я вам так скажу, Захар Федорович: если президент позвонит мне лично и скажет, что ему, как президенту, нужна доля в моей компании и чтобы конкретно деньги переводились в счет доли на такой-то счет в таком-то банке, или даже если вы мне принесете письменное распоряжение президента на сей счет, – я немедленно долю отдам. А если нет – я буду считать вас мошенником, торгующим именем президента.

С этими словами Василий Никитин повернулся к генералу спиной и покинул офис.

* * *

Аня уехала из «Авиаруси» около семи вечера.

Сотовый телефон зазвонил, когда она садилась в машину. Аня, вздрогнув, взяла трубку.

– Але? – спросил протяжный, чуть хамоватый голос, – Анна Семеновна?

– Кто это?

– Это Олег. Олег Вячеславович.

Сердце Ани дрогнуло. Это был тот самый человек, который пришел на встречу вместе с Зубицкими и попросил полчашки пакетиков чая. И которому она обещала миллион долларов за керосин. Ей захотелось открыть дверь машины, уронить трубку в лужу и сказать, что так было.

– Да, это я.

– Что же, Анюта. Вы обещали перевести деньги. Еще два дня назад.