Через минуту или две Аллейн догадался, что этот человек действует сам по себе и не собирается идти к Тони за предлагаемым кокаином или героином. Возможно, он приворовывал из имеющихся запасов. И сам демонстрировал симптомы ломки. Пятидесятитысячная банкнота дрожала в его руке; он зевал, сморкался и вытирал шею и лоб. Аллейн изобразил недоверие. Откуда ему знать, что товар у привратника хорошего качества? Поставки мистера Мейлера наивысшего качества — не подделка, чистые. Насколько он знает, мистер Мейлер напрямую импортирует с Ближнего Востока. Откуда ему знать?..

Привратник немедленно ответил, что продаст наркотики из запасов мистера Мейлера, который и в самом деле является важной фигурой в этой сфере. И начал проявлять нетерпение.

— Через минуту, синьор, будет уже поздно. Представление закончится. Это правда, что гости Тони перейдут в другие комнаты и к другим развлечениям. Откровенно говоря, синьор, они не получат такого обслуживания, какое могу предоставить я.

— Вы гарантируете, что это из запасов мистера Мейлера?

— Я же сказал, синьор.

Аллейн согласился. Мужчина ушел в комнатку по соседству с прихожей, которая, видимо, была его кабинетом. Аллейн услышал, как повернулся ключ. Задвинули ящик. Привратник вернулся в запечатанным пакетиком, аккуратно завернутым в блестящую синюю бумагу. Цена была заоблачная: примерно на тридцать процентов выше, чем на черном рынке в Британии. Аллейн расплатился и возбужденно сказал, что хочет уйти немедленно. Мужчина открыл дверь, отвез его вниз на лифте и выпустил на улицу.

В переулке стоял автомобиль, за рулем крепко спал заместитель Джованни. Аллейн заключил, что Джованни целиком занят где-то в другом месте.

Он дошел до угла, отыскал название основной улицы — Виа Альдо — и определил свое местонахождение. Вернулся к машине, разбудил водителя и был доставлен в отель. Ради водителя Аллейн продолжал симулировать симптомы ломки, кое-как отыскал деньги и наконец дрожащей рукой дал чрезмерно щедрые чаевые.

После «Берлоги Тони» вестибюль отеля можно было сравнить с австрийским Тиролем, такими здоровыми показались его тишина, сдержанная роскошь, нежно журчавшие фонтаны и безлюдность. Аллейн поднялся к себе в номер, принял ванну и несколько минут простоял на маленьком балконе, глядя на Рим. Небо слабо бледнело на востоке. В тех церквях, запертых, словно массивные крышки над древней преисподней, вскоре затеплят свечи для первых служб дня. Возможно, послушник в Сан-Томмазо в Палларии уже проснулся и готов пройти, шлепая сандалиями, по пустынным улицам, неся в кармане рясы ключ от этой преисподней.

Аллейн запер сигарету и пакетик с кокаином и героином в кейс и, приказав себе проснуться в семь часов, лег спать.

IV

Чуть раньше той ночью Барнаби Грант и Софи Джейсон тоже смотрели на Рим с крыши пансиона «Галлико».

— Еще не очень поздно, — предложил перед тем Грант. — Поднимемся на пару минут на крышу? Хотите выпить?

— Алкоголя я больше не хочу, спасибо, — ответила Софи.

— У меня есть апельсины. Можем их выжать и добавить холодной воды, хотите? Принесите свой стаканчик для зубной щетки.

В садике на крыше пахло ночными цветами, политой землей и папоротником. Приготовив апельсиновый напиток, они показывали друг другу силуэты Рима на фоне неба и очень тихо, из-за выходивших в садик комнат, переговаривались. От этого их беседа казалась заговорщицкой.

— Жаль, что у меня номер не здесь, — сказала Софи.

— А у меня был, когда я жил здесь в последний раз, вон тот, с французскими окнами.

— Как мило.

— Думаю… да.

— Вам он не понравился?

— В тот раз случилось кое-что довольно неприятное.

Если бы Софи спросила «что» или вообще проявила любопытство в любой форме, Грант, вероятно, отделался бы от нее несколькими туманными фразами, но девушка промолчала. Она смотрела на Рим и отхлебывала разбавленный сок.

— Вы обладаете даром Вергилия, Софи.

— И каким же это?

— Даром милосердного молчания.

Она не ответила, и внезапно он поймал себя на том, что рассказывает Софи о грозовом утре на пьяцца Колонна и потере рукописи. Она слушала с ужасом, прижав пальцы к губам.

— «Саймон», — прошептала она. — Вы потеряли «Саймона»! — И потом: — Ну… вы, очевидно, получили его назад.

— Через три жарких, как в аду, дня, проведенных в основном в этом садике на крыше. Да. Я получил его назад. — Он отвернулся и сел на один из кованых стульчиков. — Фактически вот за этим самым столом, — невнятно проговорил он.

— Удивительно, что вы можете об этом рассказывать.

— Вы не спрашиваете, как я получил его назад.

— Ну… и как же?

— Его принес сюда… Мейлер.

— Мейлер? Вы сказали «Мейлер»? Себастьян Мейлер?

— Совершенно верно. Сядьте рядом. Прошу вас.

Она заняла другой стул за его столиком, словно, мелькнула мысль, в ожидании официанта с завтраком.

— В чем дело? — спросила она. — Вас что-то тревожит? Хотите об этом поговорить?

— Полагаю, я должен. По крайней мере, об этом. Поверите ли мне вы, если я скажу вам, что в настоящий момент почти жалею, что он вернул роман?

Помолчав, Софи произнесла:

— Если вы так говорите, я вам верю, но это чудовищная мысль. Для вас жалеть, что его нашел Мейлер… да. Это я могу представить.

— И я нисколько не кривлю душой. Вы слишком молоды, чтобы помнить выход моей первой книги. Вы, разумеется, были ребенком.

— «Аквариуса»? Ну, мне было лет четырнадцать, кажется. Я прочла его взахлеб.

— Но потом. Когда вы пришли в «Костер пресс»? Вы слышали о… скандале? Ну, разве не слышали? Вы не можете сказать, что его по-прежнему не мусолят в тех благородных сферах.

— Да, — призналась Софи. — Я что-то слышала про совпадение.

— Что-то про «совпадение»! В самом деле, боже! И вы поверили, что я мог в точности в деталях воспроизвести главную тему книги, которую никогда не читал?

— Конечно. Таково общее мнение в «Костер пресс».

— Двенадцать добропорядочных, черт бы их побрал, присяжных были другого мнения.

— Но ведь ущерб был формальный, не так ли? Существует длинный список доказанных литературных совпадений. Я пишу детские книги. В прошлом году я обнаружила, что украла целую сюжетную линию из «Часов с кукушкой» миссис Моулзворт. Вообще-то это не было совпадением. Когда мне было шесть лет, бабушка читала мне ее. Видимо, она отложилась у меня в подсознании и вылезла без моего ведома. Но я клянусь, что не знала об этом.

— Что вы сделали, когда узнали?

— Избавилась от этой линии. Как раз вовремя.

— Вам повезло.