– Упадочнические искатели чувственных радостей – ты об этом?

– Да, прежде они почитали молодость и красоту. Теперь не так. Правят старики, а молодые им прислуживают. Верно и то, что немало внимания уделяется деторождению… Их популяция не растет, потому что они проводят отбор, а следовательно, им хватает одной планеты, хотя прежде и были опасения на этот счет…

– Кто их возглавляет сейчас?

– Было много имен, много титулов. Много убийств. Я уже потерял нить – кто или что выступает от имени их двух планет.

– Узнай, – сказал Дидакт. – Скажи им, что один из старших прометейцев хочет задать несколько вопросов о Чарум-Хаккоре и о том, кто там содержался в заключении.

Теперь пришла очередь Верификатора бледнеть. Он медленно опустил стакан.

– Бессмертный?

– Архитектор завершил создание своего абсолютного оружия. Оно было испытано близ Чарум-Хаккора, – сказал Дидакт. – Никто, похоже, не предвидел того, какое действие оно окажет на сооружения Предвозвестников. Арена была взломана.

– Невероятно, – сказал Верификатор.

На мгновение мне показалось, что возможность нового вызова изменила осанку старого воина, в ней появилась гордость, но спустя несколько мгновений он оторвался от своих мыслей, оглядел полускрытое помещение, пыльные, порванные драпировки, десятки скульптур, некоторые все еще на транспортировочных паллетах… и чуть ли не сдулся в своей лоскутной нательной броне.

– Невероятно, – повторил он. – Если клетка сломана и пленника нет – куда он мог исчезнуть? Мы так и не поняли его назначения.

Дидакт говорил с ним…

Но эта часть воспоминаний Дидакта была у меня как в тумане. Слишком опасная информация для недавнего мутанта первой формы.

– Вот почему нам необходимо поговорить с сан’шайуумами.

– Я не буду препятствовать. Но твой корабль имеет тяжелое вооружение. Оно должно быть оставлено здесь.

– Все, кроме моих боевых сфинксов. Они больше не летальное оружие и служат мне напоминанием.

– Айя, я понимаю.

– С нами еще два человека.

– Запрещено.

– Они необходимы для нашей миссии.

Верификатор выдержал взгляд Дидакта. И опять к нему вернулась тень прежней силы.

– Если совет формально не лишил тебя звания, то ты старше меня и можешь сам принимать решения. Люди – под твою ответственность. Но оружие ты должен оставить.

Похоже, проблема была решена, между двумя старыми воинами достигнуто понимание. Они снова взяли стаканы, и на этот раз Дидакт потягивал напиток, а не выпил одним глотком.

– Библиотекарь… Она объяснила свою миссию?

– Она выбрала несколько особей сан’шайуумов и других видов и увезла с собой. Насколько я понял, она теперь так делает по всей Галактике. Может быть, коллекционирует виды так же, как я коллекционирую скульптуры.

– И куда она их увезла?

– На платформу под названием Ковчег. Ее сопровождали новые телохранители, такие как те, что теперь у строителей. Ты разве не говорил с ней?

Неловкое молчание.

– Нет, – сказал Верификатор. – Нет, конечно. Тогда все было бы слишком просто, правда?

Наш корабль вновь вышел на звездостремительную орбиту. Когда мы приблизились к первой из сан’шайуумских планет, Дидакт сообщил мне то, что и так уже казалось очевидным.

– Верификатор больше не поддерживает необходимую физическую форму. Он даже не стал проверять, лишили меня звания или нет.

– Лишили?

– Откуда мне знать?

– Библиотекарь была уверена, что ты прилетишь сюда после Чарум-Хаккора.

– Резонное предположение. У моей жены собственные планы, которые она – медленно, очень медленно – позволяет мне раскрывать.

– Другие могут подозревать то же самое – и подготовить ловушку.

– Конечно. Если теперь мы ее воины, то должны принять и фактор риска. Поскольку на людях есть ее метка, то их контакт с сан’шайуумами способен разбудить критические воспоминания. На такой риск стоит пойти.

– Их вовсе не радует то, что они помнят, – сказал я.

– Они получают доступ к неприятной правде – к мыслям и воспоминаниям людей-воинов. Побежденных, ожесточенных… и обреченных на казнь.

– Она сняла их сущности перед тем, как их убили?

– Она не имела никакого отношения к тому, что происходило в то время. Это была политика военных – брать на хранение все, что можно, у наших врагов, прежде чем удалить их.

– Удалить, – сказал я.

– А в данном случае у нас были превосходные причины сохранить эти воспоминания, – продолжал Дидакт. – Даже до начала нашей войны с людьми они сражались с другим врагом. С самой жуткой скверной, с которой нам предстояло встретиться и о которой мы до сих пор почти ничего не знаем.

Я заглянул в себя.

– Потоп, – сказал я.

Это знание было доступно мне: образы, эмоции, но все какое-то нескладное и неполное.

– Да, так это назвали люди. Пока люди сражались с нами, они победили ту, другую армию и вытеснили ее за пределы Галактики. Эпическая была битва. Мы не знали об их победе, пока не победили их сами. Мы хотели понять, как победить Потоп, если он вернется, что казалось неизбежным. Однако по очевидным причинам они не желали делиться своей тайной. И они распределили это знание между собой, спрятали от всех наших технологий.

– Люди, конечно, не сражались с этим «бессмертным», с бежавшим пленником.

– Нет. – Дидакт поднял длинную руку и медленно обвел ею видимую оконечность планеты сан’шайуумов, проявляющуюся с наступлением дня. – Это предшествовало обнаружению его людьми. Это предшествовало Потопу. Однако я разделял мнение людей: что бы это ни было, оно было крайне опасно.

– И все же ты говорил с ним.

Мои слова его слегка покоробили.

– Значит, ты уже можешь видеть и это. Айя.

– Как вы смогли разобраться в технологии Предвозвестников? Чего хотели от нее?

– Это проявится, когда ты будешь готов, когда овладеешь контекстом в полной мере, – сказал Дидакт. – Оружие у нас забрали, но корабль все же имеет немало мощных инструментов. Тебя, например. И людей. Библиотекарь проводила свои исследования на протяжении тысячи лет, пока я был в ссылке, и, видимо, обнаружила нечто такое, что не отваживается передать напрямую. Возможно, она даже не поделилась этим с Советом. Но через тебя и людей, опосредованно… В тебя внедрено взрывное устройство, запрограммированное на включение в определенный момент… и даже я не знаю, когда он будет задействован.

– Все это представляется ужасно неэффективным, – сказал я.