очень странный комплимент. Он наполнен похотью и банальным желанием трахнуть меня. Я не должна реагировать, не должна вестись на подобное. Я вообще собиралась просто лежать и терпеть!

Но с каждым новым поцелуем, с каждым новым взглядом и новым похабным словечком моя защита дает очередную трещину. И даже мысли о Леше, о том, что Багров просто использует меня для удовлетворения своего эго, не помогают.

Мне ничто не помогает держать оборону.

Его пальцы настойчиво вторгаются в меня, растягивают. Чувствую, что смазки столько, что даже хлюпает. Я не понимаю, почему мое тело так реагирует. Почему я не могу оставаться равнодушной.

— Не упрямься, красота, — ухмыляется Феликс, снова и снова нажимая на какую-то волшебную точку, отчего по телу словно мелкие разряды проходят. — Давай, кончи. Не сдерживайся.

Упрямо мотаю головой, даже не думая о том, что фактически выдаю себя.

— Вредная девчонка, — неодобрительно фыркает Багров, и когда я уже жду, что он психанет и отстанет или просто трахнет, чтобы получить свое, этот страшный человек использует какой-то запрещенный прием — я даже понять не успеваю, что именно толкает меня к обрыву, за которым меня настигает оргазм. Да такой, что сдавленно мычу, стараясь не выдать ни звука.

На глазах выступают слезы от понимания, что я проиграла. И пока занимаюсь тем, что пытаюсь отыскать свою гордость, Феликс оказывается надо мной и медленно заполняет собой.

Замираю, ожидая, что вот-вот снова испытаю боль, и она-то меня и отрезвит. Но вместо этого ощущаю только заполненность, которая не причиняет дискомфорта.

— Дыши, красота, — хрипит Феликс. Он так напряжен в этот момент. Вглядывается в мое лицо, словно ищет там что-то. — Дыши. И не зажимайся.

Закрываю глаза и демонстративно вытягиваю руки вдоль тела. Показывая, что просто потерплю. Но стоит ему сделать первое движение, как внутри что-то отзывается. Слабо, пока совсем чуть-чуть. Но оно есть!

Опять! Снова!

И Феликс чувствует это — вижу по его наглой самодовольной ухмылке, что он все понимает и наслаждается моей капитуляцией.

— Не зажимайся.

Отворачиваюсь в сторону, но в ту же секунду мое лицо возвращают обратно, а губы обжигает жесткий поцелуй. Первый за этот вечер.

Мужчина не просто ласкает или дарит нежность. Нет, он клеймит меня, утверждает свои права, напоминая, зачем я здесь.

Чтобы ублажать его желания…

Всхлипываю, и Багров, наконец, отстраняется, но лишь затем, чтобы спуститься поцелуями ниже, вдоль шеи, к ключицам. И в это время не перестает двигаться во мне.

Снова и снова. Все глубже, все жестче.

Мое лоно словно подстраивается под его размеры — с каждым движением член скользит все легче. А я становлюсь все податливее. В голове туманится, и все, что совсем недавно помогло отрезветь, снова меркнет.

Приходится смириться, что я проиграла. И проигрываю все больше, не контролирую себя, растворяюсь в моменте.

Багров будто чувствует эту перемену, возвращается к моим губам и целует совершенно иначе. Тягуче и глубоко, со вкусом, так, что я окончательно капитулирую.

— Стоило ли упрямиться, — урчит он мне на ухо. — Как же в тебе охеренно, Золотце.

Я не успеваю отреагировать на его слова — его движения становятся отрывистыми, резкими, еще более глубокими и быстрыми. Будто отбойный молоток во мне. И каждый толчок порождает приятный импульс, подпитывающий желание, которое только множится.

— Не сдерживайся, хочу, чтобы ты кричала, — рычит Багров, вколачивая меня в матрас так, что мне кажется, кровать не выдержит. Останавливается лишь на мгновение, чтобы забросить мои ноги к себе на плечи, и продолжает свой безумный темп.

Я так уязвима сейчас. Но вместо того, чтобы прийти в себя от морока, это только подстегивает, усугубляет мое состояние.

— Кричи, — требует Феликс, кладет пальцы на клитор и нажимает, кружит по нему, продолжая меня трахать в безумном темпе.

Мне бы очень хотелось быть сильной и остаться равнодушной ко всему, что происходит. Но я слабая. Мое тело сдается, мышцы сокращаются, а из горла вырывается стон, сдержать, который я не успеваю.

Несколько особенно глубоких толчков, и Багров кончает вслед за мной, наполняя своим семенем.

Отстраненно думаю о том, что, к счастью, врач выписала мне таблетки, и я все же не стала ими пренебрегать. Потому что рожать от такого, как Феликс, я совершенно точно не хочу.

— Пиздец, как хорошо, — довольно выдыхает он, опуская мои ноги и продолжая нависать надо мной. Я же отворачиваюсь к стене, чувствую, что пала ниже некуда. Планировала ведь совсем иначе.

Багров проводит носом вдоль шеи, жадно вдыхает, оставляет след от языка, будто пробует меня на вкус.

— Теперь я могу идти? — сдавленно спрашиваю, не зная, куда деться и как себя вести после всего. Вместо ответа чувствую крепкую хватку на подбородке, а в следующее мгновение встречаюсь с раздраженным взглядом Феликса…

34. Злата

— Думаешь, я с тобой закончил? — в его глазах насмешка, которая лишь в очередной раз напоминает, кто я для него и зачем здесь. Пусть и в красивом антураже, суть от этого не меняется.

Феликс многозначительно смотрит, а затем делает небольшое движение бедрами, и я с ужасом понимаю, что он снова хочет.

— Опять?! Мы же только что… Я не могу!

Мое возмущение просто проигнорировано, а сама я оказываюсь на четвереньках практически лицом в подушку.

— Все ты можешь, красота, — выносит вердикт Багров и буквально врывается в мое тело.

Снова. Он снова это делает. Всего несколько фрикций, а мое, казалось бы, уставшее тело реагирует на него!

Всхлипываю, уткнувшись лицом в локоть, но мой мучитель не довольствуется малым — перехватывает под грудью, кладя ладонь на одну из них. Сжимает до ощутимой боли, одновременно врезаясь особенно глубоко членом.

— Ахх… — сдавленный стон выдаёт меня с головой.

— Упрямая чертовка, — с трудом разбираю шепот мужчины. — Тебя так сладко трахать, и ты хочешь лишить меня этого?

Я не хочу ничего чувствовать, но мои желания перетекают в другую плоскость. Разумные доводы меркнут, остаются где-то там, за скобками происходящего. Мое тело плавится от умелых прикосновений, от того, как настойчивые пальцы нажимают на клитор в такт резких движений, как поцелуи жалят кожу, наверняка оставляя следы.

Все это превращается в бесконечный круговорот ощущений, где каждый новый виток вынуждает все сильнее сдавать позиции.

На моих глазах слезы, но это не останавливает ни одного из нас. Мне так физически хорошо и так горько от этого, что сдержать их не выходит.

Банальная фраза — предает тело — обретает реальность.

— Да, вот так, золотце, впусти меня глубже, дай мне себя, — бормочет Феликс, укладывает меня