– Почему ты плачешь?

– Так царя же нашего Иисуса убили!

– Ну и что? – равнодушно отвечал рыжий. – Вот придёт время пасхи, и он воскреснет – так было уже больше двух тысяч раз.

Затем пришелец наклонился над страдальцем и громко захохотал. Голос его сотрясал избушку. И от хохота, от сумасшедших звуков люди в саду исчезли, а охотник Иван оказался в избушке возле старой Ольги. А на него смотрела рыжая физиономия друга Аркадия.

Рывком поднявшись с постели, с дрожью в теле, Иван медленно пришёл в себя.

– Во даёт! – раздался голос Аркашки. – Я думал, он на вышке, медведя караулит, а он на перине дрыхнет.

– А я хотел тебя табуреткой, – признался Иван, протирая глаза.

– За что? – недоумевал Аркадий. – Давай, глаза-то открывай, да за стол садись, гостинцы вкушать.

Очухавшись, Мишин стал наблюдать за другом, суетившимся вокруг стола, и подумал: «Надо же присниться такому, будто я лично был свидетелем расправы над Христосом».

– Аркаша, всё же как ты похож на того рыжебородого апостола!

– На какого такого апостола? – отозвался Аркадий.

– Когда-нибудь расскажу, давай, знакомься с нашей хозяйкой пасеки…

Ольга поклонилась гостю.

– Милости просим, будьте как дома.

– Аркадий Семёнович, – представился новичок.

– Он у нас майор милиции, бандитов ловит, – добавил за гостя промысловик Мишин.

– Вот как?! – удивилась Ольга.

В центре стола засияла пятью звёздочками и рубиновым светом бутылка коньяка. Комнату наполнил нестерпимо аппетитный запах копчёной колбасы. Стол отяжелел от груза консервных банок и всего прочего.

С приходом гостя в домике всё непривычно ожило: где-то в углу заскрипел сверчок, под столом деловито, видно на запах колбасы, пробежала мышка, будто оповещая подруг: «Аркаша приехал! Аркаша приехал!»

Коньяк наливали в алюминиевые кружки. Более интеллигентной посуды в избушке не обнаружилось. Первый тост подняли за гостя. Потом выпили за приветливую хозяйку, потом – за удачу. Ровно порезанные катулечки колбасы исчезали со стола, гремели ложки в банках, сочно хрустели огурцами.

Разговаривая о том – о сём, не заметили, как бутылка опустела. Аркадий Семёныч склонился над рюкзаком, и в мгновение ока на столе знакомым светом засияла вторая бутылочка.

Когда Аркаша со стуком поставил её на стол, огонёк лампы радостно вспорхнул, в горнице посветлело.

Снова забулькало, правда, майор Ивану сделал замечание:

– Ну как ты пьёшь, ты же не по-гусарски пьёшь – как старик… не сутулься, изобрази на лице орлиный взгляд, руку с бокалом держи выше, чтоб локоть был на уровне плеча. вот, так-то лучше!

После «звёздочек» вся конспирация в избушке нарушилась. Если бы и пришёл медведь на пасеку, так только посмотреть на застолье.

– Ой! – воскликнул Аркадий. – Настоящая хохма, как я сюда к пасеке подходил. Я же думал, ты на вышке с ружьём сидишь, ещё перепутаешь меня с медведем. Фонарика с собой не оказалось, а крикнуть тебе, что это я иду, побоялся, как бы зверя не испугать. Последние пятьдесят метров до избушки целый час по земле полз. Открываю сюда дверь, а охотник – то на кровати, хе-хе!

– А мне, Аркаша, не до охоты было. Я в саду с Богом был, Иисуса Христа как тебя видел. А потом на него враги напали. среди них рыжий был, на тебя похож. Хотел я ему табуреткой вдарить, да вот, зря ты меня рановато разбудил.

– Значит, ты меня за апостола принял? Хе-хе.

– Принял.

– А зачем табуреткой хотел огреть?

– Думал, и ты предатель. Иуда – ученик Христа – его же и предал за тридцать серебреников.

– Ну-у! – воскликнул Аркадий.

– Понимаешь, Аркаша, Иисуса на землю Бог послал учить людей праведной жизни, спасти их от зла и смерти. А они не поверили, что он посланник божий, предали его и распяли на кресте. И Христос принял эти муки за них же, за людей, и сказал: «Отец Боже, прости их, ибо они не знают, что творят».

– Да-а, это не справедливо, нет преступления страшнее предательства. Аркадий обхватил затылок и сморщился от боли.

– Чего ты, друг, голову скребёшь, кого там ловишь? – поинтересовался Иван.

– Рана заживает. Недавно за бандитом гнался, этот псих из обреза пальнул: зацепило. Да ничего, скоро заживёт.

Характер у Аркадия для всех доступный, он весёлый и находчивый, любит жизненные ситуации определять подходящим для обстановки анекдотом. Здесь он отдыхает, улыбается, вся суетная городская жизнь осталась далеко, что нет над ним сердобольных начальников, нет бандитов, а есть настоящая тайга, друзья и объект охоты – медведь. Аркаша радовался встрече, надеясь, что ещё большие радости ждут его впереди. Пора бы песни запеть, как бывало, но он помрачнел.

– Аркадий Семёныч, – обратилась хозяйка, – вы, верно, устали с дороги, прилягте, отдохните.

– Спасибо, тётя Оля, но не до сна мне почему-то.

– А чего ж ты голову на закуску положил? – спросил Иван.

Аркадий поднял на него полные слёз глаза.

– Что с тобой?

– Друг мой, я ведь недавно родного брата схоронил – пьяный водитель сбил его насмерть, а жену его искалечил. Дети остались без отца.

Лицо Ольги потемнело. Она повернулась к образам и тихо запричитала:

– Упокой, Господи, души усопших рабов твоих и всех усопших сродственников и благодетелей и прости их все грехи, сделанные по собственной их воле и помимо их воли, и дай им Царствие Небесное.

Аркадий вытер глаза и заговорил более спокойно:

– В последние годы что-то очень много молодых людей гибнет. Что это такое? Необъяснимо! Старики говорят, что такого раньше не было.

Слово молвила старая Ольга:

– Раньше ведь народ богомольный был, люди в своей жизни ориентировались по заповедям Господним, жили по совести. А теперь другие времена, и в душах людей что-то изменилось… вот, помню, в нашей деревне говорили, был случай. Пахал на тракторе молодой парень поле и увидел там старика, грязного, в лохмотьях. Вечером приехал парень домой и обо всём рассказал матери. Мать слушала внимательно, а выслушав, наказала сыну приветить старика, угостить его обедом, поговорить с ним. На другой день парень снова землю пахал, а старик рядом. Остановился парень, замахал рукой: «Дедушка, подойди ближе!» Подошёл старик, грязный, будто помоями облитый, а одежда на нём в лохмотьях. «Что тебе, сынок?» – «Дедушка, вы, верно, кушать хотите? Мне матушка мяса наварила, поешьте со мной». – «Спасибо, сынок, за приглашение, но мяса в этот день не ем». – «Дедушка, почему вы такой грязный? Давайте я вам чистую одежду привезу, от умершего отца осталась. Примете одежду?» – «Принял бы, да что толку, всё равно люди обольют меня, потому как нарушают заповедь господню – шесть дней работай и делай в продолжении их все дела твои, а седьмой – день покоя, посвящай Господу Богу твоему». – «Дедушка, а вы здесь будете завтра? Я всё же одежду папкину принесу».