Когда я сравнивала время моей юности с тем, как жила Кейси, в первом издании книги «Воскрешение Офелии», я не утверждала, что детство таких, как я, было типичным для всех женщин в Америке. До некоторой степени и у меня, и у Кейси детство было необычным. Я выросла в деревенской глуши, где было гораздо меньше возможностей смотреть телевизор, чем у среднестатистических детей того времени. Кейси жила в гораздо более безопасном городе, чем другие, и ее семья была достаточно обеспеченной, чтобы оплачивать каникулы и уроки музыки. Несмотря на то что она стала жертвой изнасилования, события в жизни Кейси развивались еще не по худшему сценарию. Ее родители не были больны психозом, не совершали над ней насилия и не были наркоманами.

Кроме того, я не утверждала, что жила в старые добрые времена, а вот Кейси – в проклятом порочном настоящем. Я не хотела приукрашивать 1950-е, которые не были золотым веком. Это были годы маккартизма и законов о расовой сегрегации Джима Кроу. Это было время ужасной сексуальной, религиозной и расовой нетерпимости. Многие семьи скрывали постыдные секреты, и если бы они выплыли на поверхность, то этих людей публично бы ошельмовали, а помощи они бы ни от кого не получили. Я покинула свой городок, как только мне представилась возможность. Повзрослев, я чувствовала себя гораздо счастливее в более крупном городе, где нет таких жестких правил. Многие из моих друзей были выходцами из маленьких городков, и самые яркие и талантливые женщины из их числа ужасно настрадались, потому что не вписывались в окружение.

Я хочу обратить внимание: истории из нашей книги были о том, что мир остался прежним, и о том, что он изменился для девушек-подростков. Мы похожи в том, что наше тело изменилось и это нас беспокоит. Вступив в пубертатный период, мы изо всех сил пытались установить новые отношения с другими девочками и с парнями. Мы пытались быть привлекательными и осознавать свои сексуальные влечения. С мальчишками мы были неуклюжими, а другие девчонки мучили нас, мы изо всех сил стремились повзрослеть и понять, что мы уже выросли; мы и отрывались от своих родителей, и страдали от одиночества. Стремясь познать самих себя, мы вконец сбились с толку и грустили. И у нас, и у современных девушек бывали перепады настроения, свои секреты, о чем-то мы не могли рассказать, и все мы временами уходили в себя.

Но хотя у нас было много общего, во многом мы друг от друга кардинальным образом отличались. Кейси жила в глобальном мире, а я – в маленьком городке. То, что шокировало девушек пятидесятых годов, наводило скуку на девушек девяностых. Мир так изменился, что раньше люди краснели при словах «куриные грудки», а теперь такие фильмы, как «Красотка», смотрят всей семьей. От мира, где двери не закрывали на ключ, мы прошли путь до мира засовов и пистолетов. Те проблемы, с которыми я столкнулась в студенчестве (стоит ли мне заняться сексом? стоит ли пить или курить?), теперь нужно решать в раннем подростковом возрасте.

Ни в 1950-е годы, ни в 1990-е подростки не находились в окружении, которое полностью соответствовало бы их потребностям. Мое детство было размеренным и безопасным, но за это благополучие мы заплатили отсутствием права на частную жизнь, а также тем, что не обладали достаточной терпимостью к разнообразию и имели жесткие правила поведения. Как сказал один выходец из маленького городка: «Мне необязательно заниматься собой, потому что столько народу делают это за меня». Практически все мои соседи были для меня своего рода суррогатными родителями, устанавливая твердые правила по поводу того, что правильно, а что нет; и эти же правила часто создавали жесткие социальные и классовые стереотипы, которые определяли, кто какое место должен занимать.

Кейси жила в городе не с такими жесткими правилами – там самостоятельность больше поощрялась, но у нее было меньше мест, где она бы чувствовала себя в безопасности. У Кейси был более широкий выбор, чем у меня. Но в определенном смысле у нее было меньше свободы. Летней ночью она не могла гулять одна и любоваться на Млечный путь. В идеальном месте для жизни каким-то образом сочетается чувство причастности ко всему, которое возникает у жителей маленьких городков, и свобода быть самими собой. Идеальным для девушек-подростков стало бы такое место, где они были бы свободны и в безопасности, могли бы расти и развиваться в атмосфере терпимости и разнообразия, под защитой взрослых, действующих из лучших побуждений.

Чрезвычайно трудно рассуждать в книге о трех разных поколениях, не делая обобщений. И зачем создавать эту книгу, не размышляя о том, как изменилось влияние культуры на девушек на протяжении жизни этих трех поколений? В этом, новом издании я использую данные Исследовательского центра Пью и книги «Поколение Интернет», а также истории, которые рассказали мне друзья, соседи и те, у кого я брала интервью. Но хотя я строю свои выводы на том, что сама прочла и увидела, хотелось бы предостеречь читателей: в любых правилах бывают исключения.

Между тем, что происходило в 1960-е, 1990-е и 2010-е годы, существуют сотни различий. Некоторые из них очень важны, некоторые незначительны. Например, сегодня мужчина среднего возраста, который занимается сексом с восьмиклассницей, попадет в тюрьму за растление малолетней. А Луис, четырнадцатилетнюю девочку, о которой я рассказывала, не исключили бы из школы и не заставили бы выйти замуж за мужчину намного старше себя, а рекомендовали бы ей курс психотерапии.

Но все же между разными поколениями существует поразительно много общего. За последние шестьдесят лет девочки стали очень много думать о внешности и о моде. Они стали волноваться о том, насколько они популярны и какое место занимают в социальной иерархии. Они поклоняются популярным музыкальным группам и знаменитостям. У них есть секреты от родителей, но при этом они очень нуждаются в покровительстве и советах старших. Они озабочены тем, как строить отношения с противоположным полом. За эти шесть десятилетий девушки-подростки стали противоречивым воплощением эгоцентризма и идеализма.

В этом издании мы изо всех сил старались не рассуждать в стиле «тогда было лучше, чем теперь» и не ностальгировать по ушедшим временам. В каждом десятилетии есть что-то хорошее и что-то плохое. Например, в 1959 году сегрегация все еще была законной. Закон о голосовании был принят лишь в 1965-м. В 1994 году все еще разрешалось курение в общественных местах. А в 1960-е годы было очень мало законов, которые защищали бы детей от побоев или сексуального насилия в семье. К 2019-му у нас гораздо больше сведений о насилии, улучшились законодательная база и контроль за исполнением законов, защищающих членов семьи от домашнего насилия.

В 2019 году люди больше страдают от экономической нестабильности и неравенства по сравнению с предыдущими десятилетиями. В 1960-е годы мог работать лишь кто-то один из родителей – и этого было достаточно, чтобы содержать семью, купить дом и машину. К 1994 году обычно работали уже оба родителя, но многие семейные пары могли обеспечить себе высокий уровень жизни. К 2019-му даже семьям с двумя работающими родителями трудно оплачивать жилье, качественную медицинскую помощь и обучение детей в вузе.

В 1965 году 84 % американского населения составляли белые неиспанского происхождения. В 1994-м население стало более разнообразным. Сегодня лишь 53 % жителей Америки составляют белые неиспанского происхождения. У современных девушек, скорее всего, будут друзья различных рас и этнических групп. Девушки мыслят менее стереотипно и не испытывают предубеждения по отношению к представителям другого цвета кожи.