По данным, полученным в нашей фокус-группе и во время интервью, девушки получают удовольствие от разговоров по душам и от возможности подумать, кто же они такие на самом деле. Если им дать шанс развиваться и учиться, то они с удовольствием изучают и самих себя, и окружающий мир. Все девушки-подростки – эгоцентрики, а социальные сети усиливают это свойство, но при личном осмысленном контакте с людьми молодые девушки быстро учатся размышлять и обретают представления о нравственности. Мы, взрослые, в состоянии помочь им по-настоящему влиться в окружающий мир, трудиться с пользой для дела и заводить друзей разных возрастов.

Глава 4. Тогда и теперь. 1959–2019 годы

В детстве я была такой же, как Кейси. У нее были такие же длинные русые волосы, голубые глаза и неуклюжее, плоское тело, как и у меня, – мы могли бы быть родственницами. Мы обе с удовольствием гуляли по лесу и плакали, читая стихи. Она хотела побывать в музее холокоста и стать участником Корпуса мира. Она предпочитала книги нарядам, и ей было наплевать на деньги. Она любила родителей, хотя они и разводились в то время и у них не хватало сил заботиться о ней. В школе она была стеснительной, старательно училась и умела хорошо слушать.

Но мне было пятнадцать в 1963 году, а Кейси – в 1993-м. В ее возрасте я еще ни разу ни с кем не целовалась. А ее привели ко мне на прием, потому что Кейси стала жертвой сексуального насилия. Скрестив руки на коленях и низко опустив голову, она шепотом рассказала, что с ней случилось.

Ее пригласила на вечеринку девочка, с которой она вместе учила в классе алгебру, а родителей пригласившей в тот день не было в городе. Предполагалось, что к ней просто придет подруга в гости, но вместо этого она организовала целую вечеринку. В распоряжении ребят были джакузи и бар с алкогольными напитками. Кейси приняла приглашение, но решила, что сразу же уйдет, если вечеринка выйдет за границы дозволенного. Она честно рассказала маме о планах, только не упомянула, что родителей той девочки не будет дома. А ее мама так была занята своим разводом, что больше у нее ничего не спросила.

Сначала вечеринка была более-менее ничего, играла громкая музыка, были слышны рискованные шуточки. Кейси была рада, что пришла. Один парень, с которым она познакомилась в школьном кафетерии, пригласил ее потанцевать, а парень из группы поддержки спортивной команды спросил, не пойдет ли она с ним в кино. Но с одиннадцати вечера все стали ко всем приставать и все напились. Кого-то вырвало, кто-то занимался сексом. Один парень сшиб со стола настольную лампу, а другой пнул стену и пробил в ней дыру. Кейси захотелось домой.

Она потихоньку проскользнула в спальню на втором этаже, чтобы забрать пальто, и не заметила, как за ней увязался какой-то парень. Он знал, как ее зовут, и захотел с ней поцеловаться. Она отрицательно помотала головой и стала искать свое пальто в груде чужой одежды на постели. Этот парень подкрался к ней сзади и запустил руки ей под блузку. Она велела ему прекратить и попыталась оттолкнуть. И все произошло очень быстро. Он схватил ее и обозвал потаскухой. Она изо всех сил пыталась вырваться, но он прижал ее и зажал рот рукой. Она сопротивлялась, но он был мускулистый и слишком пьяный, потому не почувствовал, как она отбивалась. Внизу никто ничего не услышал, потому что громко играла музыка. Через десять минут все было кончено.

Кейси позвонила маме и попросила забрать ее домой. Она стояла, дрожа, на улице, пока мама не приехала. Кейси рассказала ей, что произошло, и они поплакали вместе. Потом позвонили папе и в полицию и поехали в ближайшую больницу. Кейси осмотрели, и ее проконсультировал специалист по кризисным ситуациям.

Через две недели Кейси сидела у меня на приеме, обратившись за психотерапевтической помощью после изнасилования, а также потому, что ее стали травить в школе. Парня, который напал на нее, отстранили от тренировок на время судебного разбирательства. А его друзья срывали зло на Кейси, считая, что это она во всем виновата. Другие ребята считали, что она сама его раззадорила, что сама напросилась, раз пришла на ту вечеринку.

Кейси открыла мне глаза на самое главное: то, что происходило с девушками в 1993 году, отличалось от происходившего со мной и моими друзьями в 1960-е. Для того чтобы работать с девушками 1990-х годов, мне нужно было изучить новый для меня мир. Требовалось расстаться с собственными представлениями о том, в каком мире они живут, и посмотреть на их жизненные ситуации новыми глазами. Сначала нужно было научиться многому у них, прежде чем оказывать им помощь.

Юность я провела в маленьком городке с населением в четыреста человек, моя мама работала врачом, а папа продавал зерно и выращивал свиней. Я целыми днями каталась на велосипеде, плавала, читала, играла на фортепиано и пила с друзьями лимонад, который продавался в аптеке. У меня были самые разнообразные зверюшки: детеныши койота, которых мы спасли от браконьеров, черепашки, которых мы подобрали на шоссе, птички, которых смыло весенним ливнем с деревьев, мышки, которых вытащили из норок собаки, змеи и кролики, которых мы ловили в полях за городом.

У меня было одиннадцать тетушек и тридцать двоюродных братьев и сестер, которые часто нас навещали, оставаясь надолго. Женщины готовили и нянчились с младенцами, мужчины играли на улице, закидывая подковы на вкопанные в землю палки, и ловили рыбу. По вечерам мы все вместе играли в карты. Мой дедушка декламировал короткие юмористические стихотворения лимерики[14] и показывал карточные фокусы. Главным развлечением была беседа. Мы с двоюродными братьями и сестрами рассказывали друг другу истории о своих семьях и городах, сравнивая, кто как живет. Те из двоюродных, кто был старше, поражали младших невероятной мудростью. Дети сидели и слушали рассказы взрослых и их разговоры о политике. Одно из самых приятных воспоминаний – как я засыпаю под смех и разговоры, доносящиеся из соседней комнаты.

Такого понятия, как средства массовой информации, мы и не знали. В первый раз я увидела телевизор, когда мне было шесть лет, и я спряталась от страха за диван, потому что меня напугали ковбойские пистолеты из кинофильма. Мне было восемь лет, когда мы купили черно-белый телевизор, который показывал нечеткое изображение одного-единственного канала, а большую часть дня транслировали только тестовую таблицу.

В раннем подростковом возрасте я посмотрела «Клуб Микки-Мауса», музыкальную телепередачу American Bandstand и шоу Эда Салливана. Мне не разрешали смотреть детективы про Перри Мейсона и «Револьверный дым», потому что мои родители считали, что они содержат слишком много сцен насилия. У нас в городке был один кинотеатр, где каждую неделю крутили новый фильм. Владельцем был добропорядочный семьянин, который тщательно выбирал фильмы для показа. Его жена продавала нам подсоленный попкорн, леденцы из ириса «Тутси Роллз» и кока-колу. Дети ходили в кино в субботу днем и большую часть времени переглядывались друг с другом или хихикали с друзьями.

В начале 1960-х годов были очень популярны грамзаписи фирмы RPM Records. Я слушала сентиментальные песни братьев Эверли, Роя Орбисона и Элвиса Пресли. Моей любимой песней была Surrender Элвиса Пресли – от нее у меня мурашки по коже бежали, и она наполняла меня странным томлением, которое сложно было описать словами. Мои родители запрещали мне слушать хит Бобби Дарина Multiplication, потому что он содержал весьма недвусмысленные намеки. Я научилась танцевать твист, который считался весьма рискованным.