по сей день, если бы навиры не сожгли мои «Сокровища провинции». После смерти Лан мы разбрелись по разным уголкам Белоярской и Алмазной империй, затерялись, чтобы не попасться наемникам Вана, которых он послал по нашим следам.

– Почему ты остался в Нараме? – спросила я в плечо Эрдэнэ.

– Нарам – родина моего отца. Четыре года я зализывал раны и бесцельно прожигал жизнь, а потом встретил Мансура. Он поделился своей одержимостью и привел меня в Вароссу. Там я увидел тебя – волевую и смелую. В тебе сплелись те качества, которые презирают мужчины Нарама. Тебя настойчиво ломали, но сделали только крепче. В той четырнадцатилетней девчонке я увидел молодую Лан. Нет, вы совсем не похожи, но вас объединяет сила духа. Тогда я выбрал тебя и следую своему выбору.

Я вытащила из-за пазухи платок с вышитым соловьем и показала Эрдэнэ.

– Раньше я не понимала ценность твоего подарка. Ты отдал мне столь дорогую сердцу вещь. Я верну его тебе, когда постираю. Сейчас он слишком сопливый.

Эрдэнэ мягко улыбнулся и крепче сжал мой кулак, в котором я зажала платок.

– Я хочу, чтобы он остался у тебя. Ты – дорогой человек для меня, Амаль. Надеюсь, ты это видишь.

– Но я – не Лан. Не обманывайся.

– Я никогда не видел в тебе ее. То, что вы похожи силой характеров, не делает вас одинаковыми людьми. Что уж говорить о внешности! Вы разные, как снежинка и искра. И к тому же ты – человек. Твое тело состарится прежде, чем у меня появится хоть один седой волосок. Да и я слишком стар для тебя.

– Сколько же тебе лет?

На лице Эрдэнэ расплылась такая знакомая мне усмешка, отчего узел в горле ослаб. Раньше его насмешливая манера казалась невыносимой, но сегодня я поняла, что поистине невыносимо видеть его печальным и потерянным. Лучше уж пусть насмехается.

– А сколько дашь?

– Двести? Триста? – ухмыльнулась я сквозь слезы.

– Я не настолько стар, гадкая ты девчонка! Мне всего девяносто шесть!

Я прыснула, на миг позабыв о горе, и Эрдэнэ хихикнул вслед за мной. Он вновь притянул меня в объятия, и мы замолчали, обмениваясь теплом. Эрдэнэ как будто забрал себе половину моей боли, взамен подарив нежность. Разве могла я не доверять ему теперь, когда узнала самое сокровенное, что хранило его сердце?

– Как ты умудрилась провести целый день в таком холоде? Так и простыть недолго, – отстранившись, возмутился Эрдэнэ. Наверняка он попросту перевел тему, чтобы не бередить старые раны и дальше.

Он направился к камину и принялся выгребать золу.

– Ты навестил Иглу? – спросила я, с жалостью подумав о ней.

– Беркуты сказали, что она не появлялась дома с ночи. Это манера Иглы: когда ей плохо, она прячется, чтоб никто не нашел. Справившись с собой, она вернется. Дания – тот человек, который не нуждается в чужих утешениях. Так было всегда.

Сердце кольнуло, стоило представить одинокую понурую фигуру Иглы под хлопьями летящего снега. Она сожгла отчий дом, но почему? И где их с Амиром родители? Впрочем, я совру, если скажу, что меня очень уж волновали эти вопросы.

– Как ты пробрался ко мне?

– Тихо и незаметно. Я пока не планировал знакомиться с твоим женихом.

– Он тебя знает, – призналась я и стыдливо опустила голову. – Тир видел мои воспоминания. Очень многие воспоминания.

– Как ты это допустила? – опешил Эрдэнэ.

– Я… он поцеловал меня… Все случилось слишком неожиданно. У него были подозрения, что я закрываю сознание, и они подтвердились.

– Ох, я и забыл, что говорю с чопорной барышней, краснеющей от любой пошлой шутки. А тут целый поцелуй. – Насмешка в голосе Эрдэнэ уязвила бы меня в любой другой день, но не сегодня. Словесные перепалки с ним отвлекали от горечи.

– Он сделал это неожиданно.

– А если бы воевода разделся, что тогда? Тебя хватил бы удар?

– Не смей издеваться.

У меня не осталось сил на злость, и потому угроза получилась смехотворной и слабой.

– Если воевода узнал обо всем, то почему не рассказал навирам, императору, да хоть кому-нибудь?

Я вздохнула и выложила Эрдэнэ все, что произошло за последние дни в Адраме и Белоярове. Он хмурился, но не прекратил разжигать камин. Когда огоньки весело заплясали в топке, закончился и мой рассказ.

– Знаешь, воевода Миреи не настолько глуп, как я считал. Его идея хороша. Если цесаревич оказался опасным врагом, который угрожает твоей жизни, то его жизнь нужно попросту оборвать. Для этого тебе нужен сильный союзник. Убить наследника престола не так сложно, сложнее заручиться поддержкой следующего императора.

– Если бы у нас был Аждарха, мы смогли бы требовать, а не просить. Сейчас же мне придется лебезить и пресмыкаться. Я не хочу, – пролепетала я.

– Разве кто-то заставляет тебя лебезить и пресмыкаться? Неужели нельзя просто уважать Златояра и заключить взаимовыгодную сделку? Если вы сумеете вызволить змеиного царя, то он может стать подспорьем. Но меня непрестанно беспокоит один вопрос: с чего Мансур взял, что Аждарха окажется сговорчивым? Что, если он станет проблемой, куда большей, нежели цесаревич? Мансур как одержимый считает часы до освобождения Аждархи, чтобы отправиться к шаху Нашада и просить помощи.

Сердце тревожно забилось, но после дня, проведенного в слезах, я мало что соображала. Похоже, Эрдэнэ это понял.

– Завтра я отправлюсь с вами к навиру, – заявил он. – Если этот тот Дан, о котором я думаю, то мое присутствие вам не помешает. В свое время мы неплохо сработались с этим хитрым лисом.

– Ты знаешь его? – вытаращилась я на Эрдэнэ.

– Он часто приходил ко мне за сведениями, и я помогал ему. Это была взаимовыгодная сделка: командир его хвалил, вручал премии и благодарности, а я устранял тех, кто мне мешал.

Эрдэнэ присел на краешек кровати и задумчиво всмотрелся в языки пламени, заплясавшие в камине. Он о чем-то размышлял, а я вдруг выпалила то, о чем не должна была спрашивать:

– Ты уйдешь?

Наверное, это неприлично, но мне действительно не хотелось отпускать его. Когда-то Михель часами сидел у моей кровати, утешая. Присутствие Эрдэнэ дарило мне то же тепло.

– А ты хочешь, чтобы я ушел?

– Побудь со мной. В одиночестве я не могу перестать думать о нем, и мне страшно.

– Конечно, я останусь, достопочтенный воевода. Правда, нам стоит закрыть дверь. Вдруг еще один достопочтенный воевода надумает наведаться с утешениями посреди ночи?

Закрыв щеколду на двери, Эрдэнэ бросил кафтан на кресло, снял сапоги и уселся на постель уже куда смелее. Он по-хозяйски откинул одеяло и улегся рядом, отчего я рывком