— Никакой зацепки по этому Владимиру Вольфу, — сокрушалась Анна. — Как сквозь землю провалился.

— Ага! — шмыгала носом Наташа, у нее была аллергия на цветение и красный распухший нос и слезящиеся глаза были негласным укором всему остальному человечеству, устойчивому к природным явлениям.

— Лето скоро! — сказал Марк, закончив разговор. — Я думал триумфатором отдохнуть на брегах Южных морей.

— Мальдивы? — спросила Наташа, внезапно строгим и высоким голосом, словно Мальдивы были крайне неприличным местом, за которое нужно сделать выговор.

— Какие Мальдивы? — махнул рукой Марк. — Сдались всем эти Мальдивы. Есть и другие красивые места. Например, Греция! Сардиния, Корсика!

— Да… — мечтательно сказала помощница Марка. — Греция — Афины и Парфенон, Корсика — Наполеон Бонапарт… Я, наверное, в Турцию поеду в августе, а в июле буду отдыхать в России. В Тверской области… у меня там родственники живут… Да, вот… — наморщила она лоб, — вспомнилось: однажды мы разговорились с Владимиром Вольфом. И он сказал, что жил в тех местах. Назвал город в Тверской области. Я сразу спросила: он оттуда родом или у него там дом-дача, но он как-то смутился и быстро перевел разговор на другую тему.

— А что! — сказала Анна. — Вдруг это и есть зацепка?

— Боже! — простонал Марк, схватившись за голову. — Ну сделай же что-нибудь, Анна. Съезди туда, вдруг он и правда там…

— Это вряд ли, но надежда…

— Не умирает, — подхватил Марк. Он раскрыл кошелек и достал оттуда четыре пятитысячные бумажки. — Это тебе на первых порах, надеюсь, хватит. Если что — сигналь! Подкину…

Наши дни. Город N*

Анна ехала в город N со смешанными чувствами: с одной стороны, не хотелось уезжать из Москвы, когда мог вот-вот приехать Данила. Хотя, если положить руку на сердце, то ее возлюбленный отличался крайне непостоянным графиком работы: и любая запланированная поездка могла сорваться в самый последний момент только потому, что нужно было ехать в другое место или возникли неожиданные обстоятельства.

Поэтому на его приезд она особо и не рассчитывала, но в глубине души жила все же надежда, такая робкая и пугливая, что при любом приближении железобетонных доводов и умозаключений она сразу же куда-то испарялась. С другой стороны, хотелось поехать и развеяться подальше от Москвы.

Анна пришла к выводу, что несмотря на то, что в глубине души она считала себя законченной урбанисткой, не любила дачи и возни на свежем воздухе, тем не менее, перспектива провести несколько дней в уездном городе, который не был еще охвачен «небоскребоманией» и сохранял свою в хорошем смысле провинциальность, привлекала. Это был повод отвлечься от собственных мыслей и забот, и, как говорил ее шеф Вася Курочкин, перезагрузить голову.

Ее мысли плавно вернулись к Васе. Сейчас Вася находился на подъеме. Он был увлечен одним историческим проектом и поэтому не обращал на нее особого внимания. Текущей работой занималась она одна. Да и то сказать, работы сейчас почти не было.

У них так всегда — то ничего, то идет поток. И неизвестно, что лучше. Есть работа — хорошо. Значит, ты востребован и занят, да и материальные выгоды и преференции еще никто не отменял, нет работы — плюс в том, что больше свободного временя для себя и отдыха.

Но без денег любой отдых превращается в домоседство и сидение у компа или валянье на диване с книжками. Ну, еще могут быть вылазки в парк или за город.

Анна ехала в электричке и смотрела в окно. Деревья закипали нежной зеленью. Она подумала, что именно весной зелень имеет такие нежные светлые оттенки, как будто деревья только что окунули в чистую воду. Она достала из сумки книгу и стала читать, но спустя несколько минут задремала. Потом проснулась и снова стала глядеть в окно, посмотрев на экран мобильного, поняла, что скоро уже станция назначения.

Дореволюционный вокзал был прекрасен, она подумала, как замечательно, что первым делом взгляд упирается в это старомодное милое здание, а не в современный уродливый новодел.

Гостиница, сведения о которой она нашла в Интернете еще в Москве, размещалась на главной площади, которую увенчивал белоснежный собор. Перед собором стоял памятник Ленину, который указывал рукой куда-то вдаль, наверное, звал к строительству коммунизма и светлого будущего. От площади убегали улицы с низкими двухэтажными и трехэтажными домиками, выкрашенными в нежные светлые тона от голубого до розового. От этого город имел какой-то пасхальный праздничный вид, что прибавило Анне настроения, и она ускорила шаг, направляясь к гостинице.

Ее зарегистрировали и выложили на стойку ключи. Подхватив их, Анна пошла по боковой лестнице на второй этаж.

Номер был чистым, простыни прохладными и накрахмаленными. Из окна открывался вид на домики, чьи крыши утопали в высоких деревьях.

Анна подумала, что можно сходить на речку, а потом уже приступать к заданию, но прежде следовало найти приличное кафе и пообедать.

Кафе находилось на полпути к реке. Местная жительница, которую она остановила и спросила о кафе, показала рукой вниз.

— Кафе «Серебряная рыба», — громко сказала она.

Как блесна, сверкнула крыша.

— «Серебряная рыба» очень хорошее кафе, мы там любим дни рождения отмечать и праздники. Сходите, не пожалеете.

У входа в кафе развевались воздушные шарики в виде рыб и стояла скульптура серебристой рыбы, почти утонувшая в высокой траве, от чего складывалось впечатление, что она плывет по этим зеленым волнам.

В кафе было два зала — побольше и поменьше.

Анна зашла в зал поменьше, и оттуда открывался вид на реку, которая блестела внизу темно-серой водой. Река виднелась не полностью, ее закрывали высокие деревья с раскидистыми кронами.

Неожиданно Анна поняла, что проголодалась. Она заказала отбивную с пюре и салат. Потом клюквенный морс и пирожок с абрикосовым вареньем.

Народу в зале было немного. Ее внимание привлек худощавый мужчина лет сорока или моложе, в клетчатой рубашке и джинсах непонятного цвета. Он был светло-рыжим с небольшой бородкой. На шее висел массивный крест на цепочке. Перед ним стоял стакан чая. Он, прищурившись, посмотрел на Анну, и та почувствовала, что невольно краснеет.

Анна уткнулась в тарелку, но через пару секунд почувствовала, что над ней нависла тень.

— Можно присесть? — и не дожидаясь ответа, мужчина плюхнулся на стул. — У нас тут вкусно кормят. Галка старается. Повариха она классная, раньше в Москве работала, но умерла мать, и она вернулась сюда, говорит, что родные места на душную Москву больше не променяет. Сейчас Галка здесь главный повар, но собирается открыть собственное кафе или это выкупить. Но это ее дела, и нас они не должны волновать. Может, познакомимся. Григорий.