— А ты не смей больше орать, пока я рядом, конченая истеричка! Я даже с ними оглохну от твоего ора! — Прай резко указал пальцем на свои уши. Его пылающий яростью взгляд прожигал насквозь, заставляя дрожать всё сильнее с каждой секундой.

— Прай, она в шоке, — попытался донести до него Трей.

Пока они о чём-то тихо переговаривались, я обвела взглядом окрестность и ужаснулась открывшейся картине. Трещина тянулась поперёк дороги в обе стороны, насколько хватало глаз. По её краям виднелись торчащие корни деревьев, поваленные стволы. Некоторые из них валялись прямо на дороге. Среди уцелевшего леса удалось различить фигуры лошадей и несколько людей, они пытались их поймать. Но страшнее всего выглядели тела, безжизненно смотревшие в небо, в то время как сверху их придавливало то, что некогда было частью дерева или им самим.

Меня начало трясти от страха с новой силой. Никогда в жизни мне не доводилось видеть ничего подобного. Только я собиралась закрыть лицо ладонями, как кто-то схватил меня за локоть, и потащили к ближайшему из придавленных людей. Человек дёргался, пытался высвободить зажатую ногу, его лицо перекосилось от боли.

Повернув голову, я увидела, что к пострадавшему меня тащит Прай, а не кто-то другой.

— Раненых много, уцелевших мало. Тебе помощь не нужна, им нужна. Я приподниму дерево, ты вытащишь его ногу, — заявил он на ходу.

Я воплощение божества, что он себе позволяет! Эти слова почти сорвались с моих губ, но голос отца заставил промолчать:

— Ëль!

Посмотрев налево, я облегчённо выдохнула при виде того, как папа бежит в нашу сторону.

— Прекрасно, значит, я поднимаю, ты вытаскиваешь, а ты отрежь ему штанину и осмотри рану, если она есть. Вот перетяни выше колена на всякий случай, — удовлетворённо заявил Прай. Он расстегнул ремень и протянул его мне. Застыв на месте, я продолжала ничего не понимать, а папа уже оказался рядом и заключил меня в объятия. — Так хочешь увидеть, что у меня в штанах? Я могу ускорить этот процесс, а то сползать без ремня они будут долго.

— Да что вы себе позволяете! — встрепенулся папа. Он выпустил меня из объятий и повернулся к ищейке.

— Работать будем, нет? Или гвардейцы для вас расходный материал? Пусть подыхают тут, на дороге? — упрекнул его Прай.

Нахмурившись, отец посмотрел на мужчину и собирался что-то сказать, но я уверенно вырвала ремень из его рук и кивнула.

— Если сделаю что-то не так, это будет твоя вина, — заявила я, забыв о всякой учтивости.

— Не беспокойся, когда ты сделаешь что-то не так, ты первая от меня об этом узнаешь.

Нам предстояло слишком много работы, чтобы спорить.

Глава 10

Сомнения

Записи главного ищейки отряда в Гебирд

Трея Вайзенкайнда

«Прай спас воплощение божества… Это не укладывалось у меня в голове. Он мог просто разжать пальцы и позволить ей упасть. Никто не обвинил бы его в случившемся, ведь никто не увидел бы этого. Но он спрыгнул в разлом и вытащил её, вытерпел её визг вблизи своих ушей. Стерпел пощёчину и лишь прикрикнул в ответ. Такое поведение было ему не свойственно. Надо следить за ним тщательнее. Возможно, здесь не обошлось и без применения способности самого воплощения триады.»

В дне пути от Гебирда, посреди дороги

Ёль

Лошадей осталось всего семь, и две из них находились неизвестно где вместе с посланными на разведку гвардейцами. Солнце давно опустилось за горизонт, но они так и не вернулись. Лагерь был разбит на самом краю леса, но близко к дороге на тот случай, если кто-то поедет из Гебирда по нашим следам. Трей и отец обходили огороженную территорию, проверяя сигнальные колокольчики. Их развесили так, чтобы любой посторонний человек, приблизившись к нам, не остался незамеченным. Даже если бы он увидел саму верёвку, натянутую между деревьями на подступах к месту ночлега, то точно не предположил бы, что колокольчики привязаны ко второй, едва заметной нити, обычно используемой для рыбной ловли, но никак не в охранных целях.

Эту уловку придумал Прай. Он же и соорудил конструкцию, пока остальные разводили огонь, ездили на поиски воды и собирали остатки наших вещей, оказавшиеся разбросанными по всему краю разлома.

Большая часть багажа и припасов упала вместе с экипажем, но что-то уцелело, повисло на рухнувших деревьях или свалилось с крыши ещё до того, как мы начали падать. Мне не удалось спасти сумку с вещами, потому единственной одеждой остался дорожный костюм. Почему-то сейчас меня это не беспокоило.

Прислонившись к дереву, я обхватила колени руками и смотрела на языки пламени костра. Надо было собраться с силами и побороть панику. Сделать это оказалось не так просто, как хотелось. Страх и оцепенение от одного вида пропасти под ногами ощущались до сих пор.

Никогда в жизни я не оказывалась на волоске от смерти в прямом смысле этих слов. Не смотрела прямо в глаза главному страху.

В тот миг я не знала, хватит ли у меня сил держаться за мужчину, пока он вытаскивал нас из разлома. Меня. Прай вытаскивал оттуда именно меня, ему никакая опасность не угрожала. Он мог не прыгать за мной. Мог позволить упасть вместе с экипажем.

Защищать меня — его обязанность, его долг, как ищейки церкви, что он и сделал. А я… Я обвиняла его в покушении на мою жизнь и убийстве горничной. Глупо. Конечно, ни один из них не посмеет навредить мне, наоборот, они сделают всё ради моего спасения. От таких мыслей стало стыдно за свои слова, пощёчину и захотелось искренне поблагодарить Прая, а возможно, и извиниться перед ним за всё. Да, он грубый и невоспитанный тип. Но что я могла ожидать от простолюдина?

Оторвавшись от рассматривания земли под ногами, я окинула взглядом лагерь в поисках нужного человека и нашла его. Мужчина стоял на краю разлома спиной к нам. Он смотрел вдаль, туда, на ту сторону трещины. Теперь проехать на экипаже здесь было невозможно, да и верхом доставило бы много трудностей.

После случившегося землетрясения нас осталось всего девять. Учитывая, что я не знала, сколько человек входило в процессию с самого начала, даже это число казалось весьма значительным. Погибла горничная, что сопровождала меня. Она сидела на козлах с кучером и не успела спрыгнуть в момент падения экипажа и упала в пропасть вместе с ним. Кто-то из гвардейцев погиб сразу. Почва разошлась прямо под